Сюгоро Ямамото - Красная Борода

В квартале Кая находилась большая мастерская, принад­лежавшая Яминокити Сугите. В ней работали более десяти плотников — известных мастеров, которых приглашали даже в дворянские поместья. Прежде родители О-Сэн — у них была небольшая парикмахерская — жили по соседству с Сугитой. Когда девочке исполнилось двенадцать лет, ее отец, Мосити, скончался. Он был человеком нелюдимым, неприветливым и крайне раздражительным. Такие черты характера отталкивали от него клиентов, и потому парик­махерская чаще всего пустовала. Мать О-Сэн часто болела, неделями не вставая с постели. Все это создавало в доме гнетущую, безрадостную атмосферу. О-Сэн с раннего дет­ства немало времени проводила у Сугиты. Он и его жена О-Тё очень любили детей. К несчастью, их единственная дочь прожила всего полгода, а больше детей у них не было. О-Тё часто заходила к соседям, брала на руки и ласкала малютку. Девочка тоже привыкла к ней и, когда чуть подросла, с удовольствием навещала большой и гостепри­имный дом Сугиты, так отличавшийся от тесного и унылого отцовского дома. У Сугиты ее всегда ожидали чудесные игрушки и сласти. О-Тё дарила ей кимоно и оби, весной и осенью наряжала ее и брала с собой любоваться цветами. В такие дни ее нес на плечах старик Садагоро, с давних пор живший в доме Сугиты. Вместе с четой Сугита О-Сэн побы­вала и у водопада Одзигонгэн, и в долине Светлячков, и в Пионовом саду в Хондзё.

— О-Сэн, хочешь стать моей дочуркой? — нередко обращалась к ней О-Тё, ласково гладя ее по щекам.

— Если бы я не была маминой дочкой, обязательно стала бы вашей, — совсем не по-детски отвечала девочка, скорчив серьезную гримаску.

Мать умерла, когда О-Сэн исполнилось девять лет. И сразу же к ним в дом переехал дедушка Гэнроку — отец Мосити. До этого из-за неуживчивого характера Мосити он жил отдельно, на Канде, где у него была точильная мастер­ская. Когда мать О-Сэн скончалась, он сам вызвался пере­ехать к ним в дом, понимая, что угрюмый Мосити не сумеет как следует воспитать дочь. Дед и прежде бывал у них, при­носил девочке сласти и красивые шпильки для волос, поэтому О-Сэн давно уже привыкла к нему и теперь даже спать укладывалась в обнимку с дедом... Именно в те годы она познакомилась с Котой и Сёкити. Кота был дальним родственником Сугиты. В тринадцать лет его взяли учени­ком в мастерскую. Характер у Коты был неуживчивый, вздорный. Он часто ссорился с работавшими у Сугиты плот­никами, но в то же время оказался на редкость способным и сметливым учеником. Сёкити появился в мастерской на полгода позже. Судьба его не баловала. В раннем детстве он потерял родителей. Братьев и сестер у него не было, и его приютил дальний родственник — рыбак из Синагавы. В противоположность Коте он отличался спокойным, покла­дистым нравом. Сёкити был настолько хлипок и мал ростом, что никто бы не поверил, что они с Котой одногод­ки.

После смерти матери О-Сэн почти перестала ходить в дом Сугиты. Дед Гэнроку был против, да и отец не одобрял ее частые посещения этого семейства. Много позже О-Сэн узнала, в чем тут дело. Оказывается, Сугита просил отца отдать им О-Сэн в приемные дочери, а тот наотрез отказал­ся. С тех пор отношения между ними испортились, хотя О-Тё по-прежнему навещала О-Сэн, осыпала ее подарками, а иногда присылала с Котой или Сёкити приглашения на обед или в театр.

После смерти отца О-Сэн с дедом Гэнроку переехали в другой район. Теперь они жили далеко от Сугиты, и О-Тё посещала их значительно реже, однако плотники из мастер­ской по-прежнему точили свои инструменты у Гэнроку.

— Где это видано, чтобы плотник обращался к чужому человеку, сам должен содержать в порядке свой инстру­мент, — ворчливо встречал их дед, но заказы всегда выпол­нял исправно.

Он не упускал случая, чтобы напомнить плотникам о рабочей гордости, вспоминал, какими были ремесленники в старину. Это доставляло старику удовольствие, да и плот­ники с интересом слушали его рассказы. Он говорил о пре­вратностях судьбы, о том, как старые мастера, не пасуя перед трудностями, честно выполняли работу, об их просто­те, энтузиазме и преданности делу. Своими рассказами он призывал следовать примеру тех мастеров. Прислушива­лись к его советам и Кота с Сёкити.

Хотя Кота по-прежнему грубил в мастерской старшим, однако он стал отличным мастером, ни в чем не уступая опытным плотникам. Бывая в театре, он не забывал при­обрести для О-Сэн нарядные шпильки, полотенца с фамиль­ными гербами знаменитых актеров или на худой конец сменные воротнички для нижнего женского кимоно. Но умению преподносить подарок он так и не научился. «На, возьми», — говорил он О-Сэн и, отвернувшись, протягивал очередное подношение. Впрочем, такое поведение Коты нисколько не обижало О-Сэн, и она предпочитала обра­щаться с разными просьбами именно к Коте, а не к Сёки­ти...

Минувшей зимой Сугита официально объявил Коту своим приемным сыном. По этому случаю он устроил рос­кошный банкет, на который пригласили также Гэнроку и О-Сэн. Во время церемонии Кота вел себя смирно и даже покраснел от смущения, когда Сугита обменялся с ним чашечками сакэ, потом, выпив лишнего, стал, как обычно, грубить, сидел за столом развалившись, безо всякого стес­нения хватал то одно, то другое блюдо, и Сугите то и дело приходилось его одергивать. Наблюдая за Котой, О-Сэн потихоньку хихикала. Ему уже исполнилось девятнадцать, а он по-прежнему вел себя как озорной мальчишка. Она заме­тила, что Сёкити, обслуживавший гостей, был необычайно бледен и чем-то удручен, но тогда не придала этому особого значения. Лишь позднее, узнав о ссоре между Сёкити и Котой, поводом для которой послужило решение Сугиты избрать Коту приемным сыном, она поняла, почему Сёкити был таким угрюмым во время банкета, и от всего сердца посочувствовала ему.

— Странно, почему Сугита не выбрал себе в наследники Сёкити — он такой покладистый и послушный, — с неодоб­рением сказала О-Сэн.

— А собственно, какая разница? Человека, которого Сугита назвал приемным сыном, вовсе не обязательно ожи­дает счастливое будущее. А тот, кому отказали в этом, не обязательно будет всю жизнь прозябать. Судьба или не судьба, улыбнулась она человеку или отвернулась от не­го — об этом можно судить лишь после его смерти, — задумчиво произнес Гэнроку.

Сёкити продолжал спокойно трудиться и после усынов­ления Коты, ничем не выдавая своего недовольства. По мастерству он нисколько не уступал Коте, а бывало, и пре­восходил его. Но О-Сэн казалось, что Сёкити в его работе все время подстегивало самолюбие, стремление доказать, что он лучше, талантливей. Он представлялся ей одиноким, невезучим человеком, достойным сочувствия. Но это вовсе не означало, будто она симпатизировала ему больше, чем Коте. Что до Коты, то при всей его самоуверенности, силь­ном и неуживчивом характере он не вызывал у О-Сэн чув­ства неприязни. Оба юноши дружили с ней с детских лет, и каждый по-своему был ей близок и симпатичен.