Сюгоро Ямамото - Красная Борода

— Не в этом дело. Я вовсе не тороплюсь, но мне вдруг так захотелось сесть за точило, снова вдохнуть тот запах, какой бывает, когда точила касается лезвие ножа, — я ведь начал уже забывать, — увидеть, как веером рассыпаются искры...

— Понимаю вас, дедушка, — повторила О-Сэн и стала иытирать полотенцем его повлажневшие руки. — И все же потерпите, а пока выбросьте все другие мысли из головы — вам надо думать только о здоровье. Будущий год для вас счастливый, и болезнь пойдет на убыль. Ждать осталось недолго...

— Хорошо, О-Сэн, и прости, что опять доставил тебе беспокойство, а теперь пойдем-ка спать.

Опираясь о руку внучки, он вышел из мастерской и направился к постели, но вдруг замер.

— Кажется, бьют в набатный колокол, — пробормотал он.

О-Сэн прислушалась. В самом деле, сквозь завывание кетра издалека доносились тревожные звуки набата. При­чем колокол звонил троекратно — значит, где-то пожар.

— Пойду погляжу, — сказала О-Сэн.

Она накинула верхнее кимоно и вышла наружу. В усы­панное звездами небо взлетали языки пламени. Горело где-то недалеко — возможно, в районе Хонго. Гарью не пах­ло — сильный ветер отгонял дым в сторону. В той стороне небо походило на лаковую шкатулку с просвечивающей сквозь лак позолотой. У О-Сэн от ужаса язык будто присох к гортани.

— Не беспокойтесь, дедушка. Пожар далеко, кажется в Хонго, ветер восточный и искры несет в сторону Суругадай, — превозмогая страх, спокойно сказала О-Сэн, заходя в дом.

— После землетрясения еще и пожар. Похоже, многим несчастным придется встречать Новый год без крова над головой, — печально произнес Гэнроку. — Ничего не поде­лаешь... Ложись-ка спать, пока не простудилась.

О-Сэн улеглась в постель, но сон не шел. Набиравший силу ветер гремел ставнями. Каза­лось, еще немного — и они сорвутся с петель. Снаружи послышались тревожные голоса. «Вроде бы пожар повора­чивает к Ситае», «Ага, уже перекинулся на Суругадай», «Видимо, загорелся храм Мэйдзи», — испуганно перегова­ривались между собой соседи.

— Похоже, пожар усиливается, — пробормотала О-Сэн, не открывая глаз.

Гэнроку ничего не ответил, но спустя некоторое время прошептал:

— Кажется, ветер переменился.

Вскоре после этого в дверь постучали. О-Сэн быстро накинула кимоно и подошла к двери.

— Неужели вы спите? — послышался из темноты жен­ский голос. Это была О-Раку из рыбной лавки. — Огонь перекинулся в Ситаю, а ветер дует в нашу сторону. Выйди, погляди, что творится.

— Я уже выходила, — ответила О-Сэн.

Она распахнула ставни и выглянула наружу. Ей сразу бросилось в глаза, что горело значительно ближе. Над тем­ными крышами домов полыхало красное небо.

— Похоже, пожар движется в нашу сторону, — пробор­мотала она.

— Ну, до нас еще далеко, но на всякий случай соберите самое нужное. У тебя на руках ведь еще больной дедуш­ка, — сказала О-Раку.

— Спасибо, что не забыли о нас.

— А за деда не беспокойся. В крайнем случае мой муж вам поможет.

Как только О-Раку ушла, О-Сэн быстро переоделась и начала собирать вещи.

В Эдо часто случались пожары, и у жителей этого города вошло в традицию иметь наготове, так сказать, аварийный запас: рис на два дня, тарелки, палочки для еды, мазь от ожогов, смену белья... Завязав все необходимое в узел, О-Сэн разбудила Гэнроку, облачила его в две пары кимоно, на голову надела теплый башлык. С улицы доноси­лись тревожные голоса, грохотали тележки, груженные вещами. Снова забежала О-Раку.

— Уже собралась? — глядя на узел, спросила она. — Пока не торопитесь: вроде бы ветер переменился и пожар распространяется на запад. Может быть, обойдется.

— А мне показалось, что горит все сильнее, — глядя на полыхающее небо, возразила О-Сэн. — Напасть-то ка­кая — сначала землетрясение, потом пожар...

— У нас в Эдо что ни день, то пожар. И что удивитель­но: здесь живет столько умных людей, а все никак не на­учатся гасить пожар сразу. Вот и получается: где-то загоре­лось, а стоит подуть ветру — и сотни, а то и двух сотен домов как не бывало.

— Поглядите, — перебила ее О-Сэн. — Искры дождем посыпались.

— В самом деле! — воскликнула О-Раку. — Горит где-то рядом.

О-Раку выскочила на улицу. Пожар по-прежнему рас­пространялся на запад, но одновременно огонь вспыхнул в другой стороне и быстро приближался к их домам. Улицу заполнили испуганно галдевшие люди с узлами, тащившие за собой плачущих детей. Красные отблески пожара осве­щали их встревоженные лица. О-Раку помчалась домой, а О-Сэн пошла на кухню, напилась воды и остановилась посреди комнаты, не зная, на что решиться. С больным дедом, пожалуй, безопасней уйти сейчас, пока пожар не подступил к самому дому, подумала она. Но со слов погорельцев О-Сэн знала, что бежать сломя голову тоже не сле­дует, надо сначала осмотреться, проверить, в какую сто­рону дует ветер, а потом уж принимать решение — иначе попадешь в самое полымя. До сих пор ей не приходилось спасаться от пожара, и она никак не могла сообразить: то ли уходить из дома сейчас же, то ли еще немного подождать. Она снова вышла на улицу.

— О-Сэн! — окликнул ее сосед. — Вы еще здесь? Почему не уходите? Уже загорелся храм Татибана. Спасай­тесь немедленно — иначе будет поздно! — крикнул он и поспешил вперед, таща на спине огромный узел.

У О-Сэн подкосились ноги, она прислонилась к двери, чтобы не упасть. В считанные минуты улица опустела. Суета в соседних домах прекратилась, они стояли темные, притихшие, глядя на улицу черными дырами открытых настежь дверей. Вне себя от страха О-Сэн помчалась через двор к соседке, постучала в дверь. Никакого ответа. Несколько мужчин молча прошли мимо, таща на себе свой скарб. Их шаги гулко отдавались на дощатых мостках, переброшенных через канаву. В полной растерянности О-Сэн вернулась домой. Она застала Гэнроку у домашнего алтаря с зажженным светильником.

— Дедушка, — проговорила она, стараясь изо всех сил сохранять спокойствие, — я думала, все обойдется, но пожар приближается, и для нас будет лучше пока покинуть дом.

— Ты иди, О-Сэн, — сказал Гэнроку, усаживаясь перед алтарем. — Я уверен, что до нас пожар не доберется, но тебе надо на время где-то укрыться.

— Как вы можете так говорить, дедушка! Неужели думаете, что я вас оставлю здесь одного?

— Каждому человеку предопределен свой срок. — Гэн­року грустно улыбнулся. — И, как ни старайся, от судьбы не уйдешь. Вся эта суета мне не по нраву.

— В таком случае я останусь вместе с вами.

— Не говори глупостей. Мы с тобой разные люди. Ты молода, тебе еще жить да жить. Бывает, молодость спо­собна даже повернуть судьбу в другую сторону. А мне уже семьдесят. В такие годы сколько ни суетись — толку не будет, а молодость может пробиться вперед из самого, казалось бы, безвыходного положения. Поэтому иди и не беспо­койся обо мне. Надеюсь, через час-другой мы снова будем вместе...