Сюгоро Ямамото - Красная Борода

— Здесь мы в безопасности, — услышала О-Сэн чей-то голос. — В крайнем случае залезем в воду и будем дер­жаться за каменную облицовку берега...

Вскоре вернулся Кота. Он принес матрас, который на­бросил на Гэнроку и О-Сэн.

— Я зашел в брошенный дом и взял его без спроса. Он убережет вас от холода и от искр. Прихватил с собой еще котелок с рисовыми колобками и чайник с водой. — Он рас­стелил полотенце и пригласил Гэнроку и девушку переку­сить.

— Рисовые колобки я тоже взяла, — сказала О-Сэн.

— Прибереги, они еще понадобятся — неизвестно, что будет завтра. А сейчас угощайтесь и запейте чаем, пока не остыл.

— Спасибо, — сказала О-Сэн. — Дедушка, и вы тоже берите.

— Похоже на пикник, — пробормотал Гэнроку. Кота взял колобок и стал медленно жевать.

— Черт возьми, а вот соль я не прихватил. — Он сокру­шенно покачал головой.

— Ничего, — улыбнулась О-Сэн. — Сойдет и с умэбоси [39] Умэбоси — специальным способом замаринованные сливы. . Погодите, я сейчас достану.

Она быстро развязала узел и вытащила коробочку с маринованными сливами.

— В самом деле, такое впечатление, будто мы выбра­лись за город на прогулку, — смеясь, сказала она.

Гэнроку и Кота, словно сговорившись, о пожаре больше не упоминали. Но и без того было ясно, что положение скверное. Резкий ветер нагонял клубы дыма, опаляя лица жаром, сверху непрерывно сыпались мелкие искры.

— Советую лечь и хорошенько укрыться, а я буду смахи­вать с вас искры, — предложил Кота.

Гэнроку и О-Сэн послушно натянули на себя матрас и подложили под головы узлы.

Должно быть, наш дом уже сгорел, подумала О-Сэн, но никакого сожаления не почувствовала. Нынешний год был невезучий: сначала заболел Гэнроку, потом землетрясение и напоследок сгорел дом. В общем, дошли до крайности.

Но, может, это и к лучшему: невезение исчерпает себя и начнется для них новая, счастливая жизнь. «Сёкити, — шеп­тала она, пытаясь представить себе его лицо, — я не падаю духом, что бы ни случилось, буду тебя ждать и не стану про­сить других о помощи. А за эту ночь ты уж меня прости. Мы с дедушкой оказались в безвыходном положении. Будь ты здесь, мы не нуждались бы в Коте, но ты далеко. Надеюсь, ты не сердишься?»

Опасность надвигалась значительно быстрее, чем они предполагали. Гонимые ветром клубы смрадного дыма закрывали небо, стлались по земле. Люди задыхались. Тем временем пожар перекинулся из Кая в Хэйэмон. Загорелись дома, стоявшие фасадами к берегу. Совсем недавно их крыши едва дымились — и вдруг все разом вспыхнули, будто взорвалась огромная плавильная печь. Пламя окра­сило дым в багровый цвет, от жара пересохло в горле. Где-то заплакал ребенок, и вслед за ним, как по команде, заре­вели сотни детей.

— Следите за своими вещами! — воскликнул Кота. — Если на них упадут искры и они загорятся — погибнем. Все лишнее бросайте в воду!

Он поднялся на груду камней и громко предупреждал всех об опасности, пока не охрип. С возвышения Кота огля­делся по сторонам. Пелена дыма то и дело застилала все вокруг, но он успел разглядеть, что горит Рёгоку и пламя охватило уже весь район от Ягэнбори до Янокуры. Каким-то образом огонь перекинулся и на набережную Хондзё.

— На том берегу уже загорелись дома, так ведь скоро пожар и до нас доберется, — испуганно сказала О-Сэн.

Она взобралась на груду камней и встала рядом с Котой.

— Зачем ты сюда пришла? — недовольно спросил Ко­та. — Сейчас же спускайся вниз и залезай под матрас. Пока я здесь, с вами ничего не случится — только исполняйте мои приказания.

О-Сэн послушно спустилась к Гэнроку и натянула на себя матрас. От дыма и жара становилось трудно дышать.

— Дедушка, как вы себя чувствуете? — обратилась она к Гэнроку. Но ответа не последовало. Под матрасом было душно, и она высунула голову наружу. Все вокруг ревело, будто в огромном котле. Временами сквозь этот шум прорывались вопли людей. Обжигающий ветер свистел в ушах, будто насмехался над их страданиями. Дым темной пеленой навис над площадкой.

— Вещи горят — скорее сбрасывайте их в реку, — раз­дался чей-то пронзительный голос.

Невыразимый страх охватил О-Сэн.

— Где ты, Кота? — что было силы закричала она.

— Не высовывай голову! — остерег ее Кота, соскакивая с груды камней. — Прячься под матрас — иначе от искр загорятся волосы.

— Под матрасом нечем дышать, — едва сдерживая слезы, ответила О-Сэн.

— Терпи — иного выхода нет... А как там дедушка? Дедушка, вы меня слышите?

Гэнроку молчал. Он даже не пошевелился.

Кота приподнял матрас. Старик лежал без движения, склонив голову набок. Кота резко рванул воротник его кимоно и приложил ухо к груди... О-Сэн, до боли сжав кула­ки, широко раскрытыми глазами смотрела на деда. Он лежал спокойно с полуоткрытым ртом, словно собирался ювнуть. Однако это уже было опустевшее жилище, из которого ушла жизнь. Кота потряс его за плечи, потом схватил чайник, вылил ему на голову остатки воды. Зачерп­нув воду в реке, снова повторил то же самое и приложил ухо к груди. Сердце не подавало признаков жизни.

Кота встал, бессильно опустив руки, и разрыдался. Слезы капали старику на грудь.

— Простите меня, дедушка, — прошептал он, утирая слезы. — Моя вина, что не пришел к вам раньше, когда начался пожар. Моя вина, что пришлось вам умереть в таком месте.

— Зря ты себя коришь, Кота. Только благодаря тебе удалось вызволить дедушку из этого ада. Ведь он вообще отказывался уйти из дому, — всхлипывая, произнесла О-Сэн.

— Он не хотел быть для тебя лишней обузой и тяжело переживал, что тебе приходится все время за ним ухажи­вать. Он так любил тебя, как, должно быть, ни один дед не любил свою внучку. И когда он видел твои страдания — это было для него как нож в сердце. «Уж лучше умереть, лишь бы не видеть, как О-Сэн выбивается из сил» — это он сам мне говорил... Послушай меня, О-Сэн, хотя мои слова могут показаться тебе бессердечными. Дедушки нет, с этим надо смириться и подумать о себе — ему все равно уже не поможешь. Все его горести и переживания теперь позади. Он ушел в тот мир, где царит покой и нет никаких забот.

— Ты прав, — всхлипнула О-Сэн, и в этот момент пыла­ющий обломок доски упал рядом с ней.

Пожар надвигался словно снежная лавина. Люди искали спасения в реке, но, к несчастью, наступил час прилива, и многие, захлебываясь в волнах, стали тонуть. Кое-кому уда­лось уцепиться за облицованный камнем берег, но на них сверху падали искры и пылающие обломки. Пытаясь их стряхнуть, они выпускали из рук каменную облицовку, за которую держались, и тут же уходили под воду. Некоторые, видимо, помешались от ужаса и, очертя голову, бросались в огонь. Разбросанный в беспорядке скарб угрожающе дымился. Камни и земля настолько раскалились, что до них невозможно было дотронуться. О-Сэн не заметила, как на ней оказались толстая куртка Коты и его башлык. Сам Кота таскал из реки воду и поливал ей голову.