Дмитрий Колосов - Император вынимает меч

Все прошло на удивление гладко. Ни один человек не окликнул идущих сквозь стан воинов. Часовые у шатра мирно посапывали. Теодот бестрепетной рукой прикончил обоих, после чего обернулся к помертвелым от ужаса спутникам.

— Станьте у входа и ждите! — Затем он исчез, чтобы через несколько мгновений вернуться. Сунув окровавленный меч в ножны, Теодот негромко бросил:

— Вот и все. Теперь нужно лишь выбраться!

Надо ли говорить, что лазутчики без хлопот это проделали, покинув лагерь через другие ворота, где, как и в первый раз, никто даже не подумал остановить некоего Гемокла-александрийца.

Уже взошло солнце, когда ликующий генерал вернулся в свой лагерь. Он думал, что одним ударом закончил войну. Он полагал…

Он просчитался, поразив в темноте царского лекаря, в то время как сам Птолемей мирно дрых в объятиях любовницы Агафосиклеи. Что говорить — не повезло! Но дерзкая выходка этолийского генерала имела далекие последствия, ибо именно она подвигла владыку Египта отважиться на битву против коварных врагов.

Это был второй день нового, 93-го года эры Селевкидов, день, знаменательный уже одной своей датой. [20] Соответствует 22 июня 217 года до н. э. Во многих эллинистических государствах новый год начинался 21 июня, в день летнего солнцестояния. Поутру цари, не сговариваясь, стали выстраивать армии. Ни тот, ни другой в ратном деле не были искушены и не имели при себе генералов, в ратном ремесле искусных. Потому и построение полков, и план предстоящей битвы монархи избрали схожий, попросту говоря — самый простой. Фланги заняли конница и слоны, центр — фаланги и пельтасты. Птолемей стал на левом крыле. Проведав об этом, Антиох занял правое, чтобы лично сражаться против царственного соперника.

Но вот все замерло. Застыли в ожидании сигнала воины, всадники осаживали горячащихся в предчувствии схватки коней, слоны настороженно посматривали на своих столь же громадных противников. Как положено, полководцы и генералы кричали какие-то слова, ободряя дух своих воинов. Но, право, им нечего было сказать. Ни один, ни другой не могли похвалиться былыми заслугами и твердили боле о доблести предков.

— Во славу наших дедов и прадедов, покоривших восточных варваров! — кричал Антиох. — Во славу Никатора и Деметрия Полиоркета!

— Не посрамим памяти Александра и наследовавшего ему Птолемея Сотера! Не посрамим! — вопили Сосибий и разряженный, словно павлин, Птолемей.

Солнце уже стремилось к зениту, когда Антиох отдал приказ атаковать. Вперед устремились слоны под командой Филиппа, навстречу им двинулись африканские элефанты. Закованные в броню громадины разбежались, сшиблись. Махуты кололи слонов стрекалами, воины на башенках, закрепленных на могучих морщинистых спинах, обменивались калеными стрелами, били врагов длиннющими сариссами. Антиох имел перевес в слонах, к тому же его слоны, индийские, превосходили африканских как размером, так и свирепостью. Птолемеевы элефанты не выдержали удара и побежали, сминая подступавшую сзади конницу. Антиох привычным движением рванул меч.

— За мной!

Царская агема зашла в спину растерявшимся египетским всадникам и опрокинула их. Гиганты-соматофилаки насквозь пронзали врагов ксистонами, с треском раскалывали покатые египетские шлемы.

— Круши!

Поле сражения затянуло клубами пыли, прикрываясь которой нанесли удар антиоховы наемники, опрокинувшие стоявших на краю египетской фаланги пельтастов. Те побежали. Антиох во главе конных полков погнался за ними.

— Победа! Победа! — ликующе кричал царь.

— Победа! — вторили ему соматофилаки, без устали разя врагов. — Вперед, вороненок! Победа!

Победа…

Но это была еще не победа. Ни один из монархов не имел четкого плана действий, почему их стратеги действовали на собственный страх и риск. Птолемею повезло, что в его войске оказался генерал, отважившийся на дерзкий маневр. Командовавший на правом крыле Эхекрат предпринял успешную атаку и после недолгого боя обратил в бегство противостоявшие ему неприятельские полки. При виде этого египтяне приободрились. Помахивая мечом, Сосибий лично повел в бой фалангу. Наемникам-эллинам и египтянам противостояли опытнейшие сариссофоры Антиоха, но они растерялись, видя поражение одного крыла войска и ничего не ведая о судьбе другого. Меж тем египтяне, воодушевленные уже тем, что им дали оружие, сражались отчаянно, искупая неумение яростью. И сирийцы попятились. Строй их, в начале баталии ровный, словно гипподамова перспектива, сломался, и в образовавшиеся бреши ворвались размахивающие мечами египтяне. Тщетно стратеги Никарх и Теодот пытались восстановить порядок. Воины не слушались их призывов. Бежали наемники, бежали фалангисты-сирийцы, бежали, бросая серебряные шиты, украшенные изображеньями элефантов, гипасписты, бежал сброд, набранный по городам и весям. Неслись во всю прыть своих ног «бравые парни» Патрокл с Клеофаном. Все бежали, и невозможно уж было остановить это бегство.

Воины расставались с оружием, ища спасения в ретираде. Египтяне с криком преследовали их, а Сосибий уже разворачивал сохранивших строй наемников навстречу возвращавшимся к полю битвы гиппархиям Антиоха. Четыре тысячи отборных всадников еще могли повернуть ход битвы, но Антиох не решился атаковать ощетинившуюся копьями фалангу. Он вздыбил коня и погнал его прочь…

Так закончилась битва, нелепая по течению своему и ничего так и не решившая. Потери обеих сторон были невелики, [21] Относительно невелики: с обеих сторон погибло около 12 500 человек, преимущественно пехотинцев армии Антиоха. и одолевшие не чувствовали себя победителями, а проигравшие — побежденными. Но Антиох убедился, что ему далеко до гения Александра Великого, и пыл поумерил: нелепо и даже опасно царю наступать дважды в одну кучу дерьма. И потому Антиох решил:

— Довольно тратить время и силы на местечковые распри! Пусть пропадет пропадом проклятая Келессирия, ничтожнейшее из моих владений! Займемся-ка тем, что восстановим славу предков, истинную славу!

Антиох предложил мир, и Птолемей его принял. Победоносные египтяне славили своего повелителя, предвещая ему славу Александра, а Птолемею боле всего на свете хотелось вернуться во дворец — к бархатным покрывалам, флейтисткам и вину. Он не был Александром, он был всего лишь Птолемеем, прозванным Отцелюбом.

Так закончилась эта война, нелепая и ничего не решившая. Предоставив владыке Египта предаваться удовольствиям, Антиох стал готовить полки к походу. Сначала он намеревался пойти на запад, чтобы вернуть владения, захваченные Ахеем. Ну а потом его ждал Восток. Антиох по-прежнему жаждал славы Александра и рвался к ней, не подозревая, что Александр и его слава уже выступают навстречу…