Виктор Суворов - Разгром

Так что у красных командиров выбора не было: им предстояло только наступать, только нести на своих штыках счастье всем соседним народам. И выдумывать им ничего было не надо. Они ясно понимали, что главное в том, чтобы в начальном периоде войны, в самые первые её дни и часы не повторить сценария Первой мировой войны, т.е. не позволить противнику образовать сплошной фронт.

Для этого надо было иметь уже в самый первый момент войны мощную армию, готовую по первому сигналу перейти границу. И надо было иметь крупные подвижные соединения для того, чтобы вырваться из приграничных районов на простор, туда, где нет и не может быть неприступной обороны противника. Иными словами, задача заключалась в том, чтобы районы сражений стремительно отодвинуть как можно глубже в тыловые области вражеской страны, тем самым срывая его мобилизацию, нарушая стратегические перевозки, занимая районы, которые противник готовил для обороны, а заодно и его хранилища стратегических запасов, важные административные, промышленные и транспортные центры.

Однако советские стратеги не упускали из виду и вероятность того, что перед ними вдруг окажется мощная, заранее подготовленная оборона, как в Первой мировой войне, или даже сильнее – как на Перекопе в 1920 году. Потому все они были сторонниками очень мощной артиллерии. Надо сказать, что во всех странах мира перед Второй мировой войной роль артиллерии решительно недооценивалась. Исключением был Советский Союз, который вступил во Вторую мировую войну с самой мощной в мире как по количеству, так и по качеству артиллерией.

Наряду с работами по созданию мощной артиллерии, т.е. главного инструмента прорыва, велась интенсивная исследовательская работа по поиску способов, которые позволят взломать любую, даже теоретически непробиваемую, оборону.

Красные командиры по собственному опыту знали, что мощные кавалерийские соединения и объединения способны решать не только оперативные, но и иногда стратегические задачи. Боевое применение кавалерийских корпусов и конных армий в Гражданской войне показало умным людям дальнейшее, единственно возможное направление развития оперативного искусства и стратегии.

Конная армия Гражданской войны – это почти танковая армия Второй мировой войны. Между конными и танковыми массами, несмотря на все различия, общего гораздо больше: рывок в пролом в отрыве от своих тылов, соседей и медлительной пехотной массы, молниеносный бросок в глубину, стремление обойти сильную оборону стороной, побеждать не огнём, а движением. И главное – скорость: всё делать так быстро, чтобы противник постоянно опаздывал.

В Гражданской войне кавалерийские корпуса и конные армии были настоящим инструментом блицкрига. Термин этот тогда широко не был известен, но красные командиры использовали конные массы именно так, как потом использовали танковые массы: внезапно, массированно, на узких участках, стремительно и на максимальную глубину.

Кавалерийские командиры гораздо лучше своих пехотных коллег понимали значение внезапности, глубокого охвата и обхода, удара во фланг и тыл.

Характер действий кавалерийских дивизий, корпусов и конных армий в Гражданской войне, сам стиль мышления командиров этих подвижных формирований полностью соответствовали характеру действий механизированных корпусов и танковых армий Второй мировой войны: рейд по вражеским тылам, не обращая внимания на свои открытые фланги, не ввязываясь в затяжные бои, обхода очаги сопротивления решительным манёвром.

Вовсе не случайно, что лучшие командиры Второй мировой войны – родом из кавалерии. От кавалерийских корпусов и конных армий, насыщенных пулемётами, подвижной артиллерией, броневиками, бронепоездами и самолётами, полшага до мехкорпусов и танковых армий. Количество лошадей сократить, броневиков – добавить. А принципы боевого применения менять незачем. Они – те же.

В Красной Армии выходцы из кавалерии господствовали над выходцами из пехоты. Им не надо было объяснять, что только движение приносит победу. Они это знали, не заглядывая в учебники стратегии.

Среди кавалеристов были и дураки. А где их нет? Но нас приучали всех кавалеристов считать идиотами. И начинать с самого верха, с Ворошилова и Будённого. Однако Ворошилов и Будённый понимали манёвренную войну куда лучше, чем французские, британские, германские генералы, просидевшие всю Первую мировую войну в далёких от фронта штабах и опыта манёвренной войны не имевшие.

После войны недобитые гитлеровцы выдумали множество удивительных историй о войне. Среди них и такая: это мы, немецкие генералы, придумали блицкриг, а русские дурачки переняли нашу идею. Мол, обезьянам положено обезьянничать.

Рассказы о том, что идея блицкрига родилась в Германии, были подхвачены тысячами экспертов Великобритании, США, Франции. Немец для британца, американца, француза хотя и бывший враг, но всё же человек Запада, он – свой. Потому достижения немцев (но не их преступления) жители Западной Европы и Северной Америки считают собственными достижениями: мол, это мы, цивилизованные, блицкриг придумали, а невежественные Иваны способны только копировать.

Вот выступает один из самых мерзких и самый трусливый из гитлеровских вояк, генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейн, рассказывает про Сталинградскую стратегическую наступательную операцию и про советские танковые корпуса, которые были введены в прорыв. Манштейн высоко оценивает действия сталинских танковых корпусов. И добавляет: этому русские научились у нас (Э. Манштейн. Утерянные победы. М., 1999. С. 357).

Удивительна не наглость тупого гитлеровского мерзавца, а реакция комментаторов. Я пролистал мемуары Манштейна на английском и французском языках: никаких замечаний к этому заявлению. Вышли мемуары Манштейна и на русском языке. В объяснениях, приложениях и дополнениях, которые подготовили российские историки, содержится больше интересной информации, чем в самом тексте Манштейна. Но вот Манштейн заявляет, что применять танковые корпуса Красная Армия научилась у немцев, и наши мудрейшие эксперты не возражают… Они с этим заявлением согласны. Российские серьёзные историки (и не только историки), слушая такие речи, покорно головами кивают.