Паулина Гейдж - Дворец грез

— Как Верет. Неужели мысль о том, чтобы попасть в гарем Рамзеса, так отвратительна для тебя, Ту? — Он поднес к носу бокал с вином, вдыхая букет и насмешливо улыбаясь. — Мне казалось, что создание, которое так любит роскошь, как ты, должно бы завидовать ей. — Взгляд его налитых кровью глаз был непроницаем.

Я проглотила последнее гранатовое зернышко, ополоснула пальцы в чаше и задумалась. Мне вдруг пришло в голову, что один из немногих способов для крестьянской девушки перескочить бездну, отделяющую ее от благородных аристократов, и привлечь внимание сильных мира сего — это попасть в гарем.

— Не отвратительна, — решила я, — Но радоваться царской благосклонности, а потом быть изгнанной с его ложа мне было бы тяжело. Я бы хотела всегда быть самой красивой, самой избалованной, самой изнеженной. В самом деле, а что эти женщины делают целыми днями, если они не во дворце?

Гуи выпил вино и взял сухую лепешку. Он вертел и вертел ее в своих белых, тонких пальцах.

— Они сплетничают. Они пьют и едят. Они играют своими драгоценностями и заказывают новые платья. Слуги приносят им последние косметические средства и бальзамы. Некоторые из них, однако, не поддаются расслабляющему влиянию гарема. Они занимаются торговлей и другими делами. Они поддерживают в форме свое тело и занимают свой ум. Но эти женщины — исключение.

— Конечно, — медленно сказала я, — если женщина достаточно красива и умна, чтобы обратить на себя внимание фараона, то удержать его уже не составляет большого труда.

Гуи откусил от своей лепешки, медленно прожевал, потом откашлялся.

— О! — отозвался он. — Это главная трудность. Как ты думаешь, моя милая Ту, много ли найдется женщин, что столь же умны, сколь красивы? В гареме их можно сосчитать по пальцам одной руки. Великая царская супруга Аст-Амасарет именно из таких. Она, как и царица Туосрет, иноземка, сирийка, тоже приведена в Египет в цепях, как ты выразилась, после одной из кампаний Рамзеса. Она не более красива, чем Туосрет, но умна и коварна. Главная цель ее — предугадывать желания супруга, всячески ублажать его, изучить его слабые и сильные стороны. Рядом с царской супругой есть еще госпожа Обеих Земель — Аст, она наиболее могущественная женщина при дворе и в гареме. Она удерживает свое положение, проявляя постоянную бдительность и великую мудрость.

— Тогда почему она не сама Старшая жена, если она такая совершенная? — Я сердито взглянула на него, неясно почему раздраженная его словами.

Он ухмыльнулся.

— Потому что она не настолько умна или хитра, как Аст-Амасарет, — ответил он, — и потому что Аст — мать старшего сына фараона. Теперь, если ты насытилась и удовлетворила свое любопытство, мы продолжим занятия. Я сегодня свободен.

— Я бы хотела побывать в гареме, — сказала я без особой надежды, раскладывая на дощечке свои принадлежности. Можно мне как-нибудь пойти с тобой, Мастер, когда ты будешь помогать женщинам?

К моему великому удивлению и восторгу, он кивнул, потом обошел вокруг стола, взял мою голову двумя руками и поцеловал мои волосы.

— Я обещаю тебе, Ту, — ответил он спокойно, — что однажды возьму тебя с собой в гарем. Даю слово. — Он выпрямился. — Теперь, — оживленно продолжал он, — настало время тебе изучить мету [62] Здесь автор буквально цитирует описание 32 каналов мету; согласно представлениям древнеегипетских целителей, задача врача — не допустить закупорки каналов во избежание застойных явлений, распространения грязи и гниения из кишечника, что является причиной воспалительных процессов, то есть ухеду, вехеду — вредные вещества, разносящие болезнь по телу. — каналы, что начинаются у сердца. Их четыре для головы и для носа, четыре для ушей, шесть для рук, шесть для ног, четыре для печени, четыре для легких и селезенки, четыре для прямой кишки, два для яичек, два для мочевого пузыря. Они несут воздух, кровь, слизь, питание, семя, выделения. Закупорка крови или слизи может вызвать болезнь. Закупорка прямой кишки может затронуть конечности и даже само сердце. Мету также несет вехеду — вещества, что приносят боль. Ту, ты слушаешь? Я буду спрашивать тебя об этом завтра. Прекрати тратить зря мое время!

Вздохнув, я оставила мечтания и вернулась к своим обязанностям, стараясь не отвлекаться. Однажды я увижу гарем изнутри. Я была удовлетворена.

Две недели спустя я получила известие из дому и подарок на именины. Я развернула свиток и узнала твердый, убористый почерк Паари, но стиль письма озадачил меня. Заглянув в конец, я поняла, что ею диктовал отец, сердце у меня заколотилось, и я тут же уселась читать. «Приветствую тебя в день твоих именин, моя маленькая Ту! Сегодня на рассвете мы с Паари ходили в храм, чтобы возблагодарить Вепвавета за твое доброе здоровье и счастье. Надеюсь, что ты поступила так же. Наверное, ты будешь рада узнать, что твой покровитель сдержал слово. После недолгой болезни умер наш сосед, и ко мне перешло пять из его ароур. А три дня назад прибыл раб, которого обещал прислать прорицатель. Он не египтянин, из пленных макси, раньше он пас стада фараона в Дельте, поэтому, наверное, теперь не очень обрадовался, оказавшись в засушливом Асвате; он сильный и работает хорошо. Похоже, что твой Мастер действительно обладает даром предвидения. Мать чувствует себя хорошо и тоже шлет тебе приветствия. Паари больше не учится в школе, он теперь все время работает на жрецов. Я очень по тебе скучаю». Я отложила свиток, в глазах стояли слезы. Это были первые слова, что мне сказал отец, после его «прощай» там, на ладье Гуи; в каждой строке письма ощущался его спокойный, твердый характер.

Радуясь тому, что в моей семье теперь будет достаток, я развернула подарок. Это была маленькая резная фигурка Вепвавета, моего божества с головой волка; я прикасалась к ее гладким поверхностям и думала о том, сколько долгах часов отец вырезал ее, сидя на полу, при свете масляной лампы, как он бережно держал брусок своими большими руками, медленно и осторожно орудуя ножом и думая о своей дочери, которая так далеко. Множество слоев масла, втертых в дерево, придавали поверхности фигурки глянцевитый блеск и гладкость. Вепвавет будто настороженно застыл, навострив уши и приподняв свою прекрасную вытянутую морду, но глаза его смотрели на меня спокойно и уверенно. На нем была короткая юбка с безупречными складками. В одной руке он сжимал копье, а в другой меч. На груди красовались прекрасно вырезанные иероглифы «озаритель путей» — должно быть, отец затратил много времени, чтобы научиться у Паари писать эти слова. Может быть, Паари даже сидел рядом, когда отец вырезал их, поддерживая и помогая советом.

Я понимала, что эта фигурка, плод долгого кропотливого труда, служила проявлением самоотверженной любви, которой я, наверное, не заслуживала. Поставив Вепвавета на стол около своей кушетки, я опустилась на пол рядом с ним, шепча слова молитвы, которые должна была сказать богу в день своих именин, и умоляя защитить мою семью. Я была смиренна и пристыжена. Закончив молиться, я, взяв дощечку и папирус, написала письмо отцу, на этот раз слова мои были искренними и исходили из самого сердца. Несмотря на то что я теперь сама могла хорошо писать, я все равно должна была по понятным причинам диктовать свои письма Ани, но на этот раз ослушалась Гуи. Если он захочет, пусть прочтет письмо в моем присутствии, и затем свиток отправят на юг, мне безразлично. Я сама хотела бы отправиться на юг. Нет, я не отказывалась жить в этом доме, мне бы только еще хоть раз взглянул, в темные, властные глаза матери, ощутить сильные объятия отца, посидеть рядом с Паари рука в руке, глядя, как красное безмятежное солнце опускается за безбрежные дюны пустыни. Весь остаток дня это желание преследовало меня.