Вальдемар Лысяк - Ампирный пасьянс

Со времени издания "Воспоминаний полицейского агента" дело Робо было известно историкам [Первым сообщение о нем опубликовал Поль Кобозон в "Petit Fougerais" за 26.04.1911 г. ], вот только никто не делал из него далеко идущих выводов. Сделал это только лишь в шестидесятых годах нашего столетия англичанин Эдвардс, когда доктор Форсхуфвуд доказал свой тезис об отравлении Наполеона. Гипотеза Эдвардса выглядит следующим образом: в 1818 году бонапартистам удалось вывезти Наполеона со Святой Елены и подставить вместо него Робо, которого затем отравили, чтобы никто не выявил мистификацию.

Чтобы поддержать свое утверждение, Эдвардс выдвинул следующие "доказательства":

– В 1818 году узник потерял свою феноменальную память и сделался просто банальным.

– Тем же самым годом датировано письмо, высланное мадам Бертран с острова своей приятельнице в Париж, в котором содержались слова: "Победа, Наполеон покинул остров!".

– В 1818 году (что, якобы, подтвердили графологи) характер почерка Наполеона изменился.

Жаль места, чтобы приводить дальнейшие "открытия" Эдвардса. Большинство его "доказательств" – это чистой воды чушь, достаточно хотя бы вспомнить регулярное течение начавшейся еще в 1816 году и вызванной ядом болезни Наполеона или же тот факт, что император до последних дней жизни сохранил великолепную память, а незадолго до смерти продиктовал, среди всего прочего, проект реорганизации Национальной Гвардии во Франции. Неужто крестьянин Робо был способен на такое? Не мог. И все было бы ясно, если бы не одна мелочь – в приходских актах лотарингской деревушки Балейкурт сохранилась следующая запись: "Франсуа Эжен Робо… Родился в 1771 году в Балейкурт. Умер на острове Святой Елены…" (Дата была стерта или – согласно другой версии – вычеркнута). Данная запись может быть фальшивой; ее могли по неизвестным причинам сделать члены группы заговорщиков или какой-нибудь остроумный псевдоисторик. Возможно. В этой истории нет никакой ясности, ничего нельзя выяснить до конца. Точно так же, как и с историей космоса. Но давайте оставим философию и займемся следующим, наиболее ужасным фрагментом микрокосмоса джокера, системой, которая носит название "Дело Петруччи-Ревард".

Вскоре после исчезновения Робо, в конце 1818 года, в итальянском городе Верона появился хорошо одетый незнакомец по фамилии Ревард. Сам он выдавал себя за купца, будто он родом из северной Франции, и что он собирается осесть и торговать в Вероне. Свои деньги он вложил в оптическую лавочку и подружился с ювелиром Петруччи. Пришелец был очень богат и в мещанском окружении отличался великосветскими манерами. И еще одно: человек этот был настолько похож на Наполеона, что жители Вероны называли его "Императоре".

23 августа 1823 года к лавочке с вывеской "Оптик" подъехала элегантная коляска, и возница вручил Реварду письмо, прочитав которое, необычно возбужденный "император" покинул город и больше уже туда не возвратился. Перед отъездом он вручил Петруччи запечатанный конверт и сказал:

– Если через три месяца я не вернусь, перешлите этот пакет королю Франции, и вас щедро вознаградят.

4 сентября 1823 года в садах дворца Шёнбрунн под Веной, именно там, где австрийцы содержали "Орленка", произошел странный инцидент. За час до полуночи один из постовых услышал шелест со стороны стены и увидел тень человека, отпрыгивающего с места. Солдат крикнул:

– Стой!

Нарушитель не отреагировал. Тогда постовой дважды выстрелил – и попал. Незнакомец упал и через несколько минут скончался. Охранники перенесли тело в домик садовника. Вызванный на место происшествия комендант охраны, когда увидал лицо убитого, был весьма взволнован. Немедленно возле домика была поставлена охрана, сюда же вызвали австрийских офицеров, которые встречались с Наполеоном, а также его жену, Марию Людовику. Прибывшие сюда же представители французского посольства категорически требовали выдать тело им, но встретились с таким же категорическим отказом. Убитого тайком похоронили в скромной могиле, неподалеку от гробницы, предварительно приготовленной для Марии Людовики и Орленка. Сын Наполеона лежал во дворце, поскольку еще месяц назад тяжело заболел скарлатиной. Все это дело стало нам известно из записи, сделанной 5 августа 1823 года прокурором Карлом Фридрихом Арнштейном, который прибавил, что незнакомец, умирая, вымолвил имя Орленка и стонал: "сын… сын… мой сын…"

Когда три месяца прошло, Петруччи, в соответствии с пожеланиями знакомого, отослал таинственный пакет в Париж. Вскоре после того к нему с берегов Сены прибыл королевский эмиссар (якобы с целью ликвидации оптической лавочки) и вручил ему 100 тысяч золотых, приказывая хранить молчание. Петруччи молчал 30 лет, после чего описал все в заявлении, подлинность которого была подтверждена городскими властями. Как выяснилось – сегодня в городских архивах Вероны от этого документа не осталось и следа.

Из "Дела Петруччи-Ревард" Кабозон, Эдвардс и другие сделали выводы, которые поддерживали их гипотезу, и, соединив это дело с "делом Робо" пытались доказать, что Ревард был Наполеоном, вместо котрого на Святой Елене подставили Робо. Данная гипотеза была достаточно убедительной, чтобы у многих интересующихся этой эпохой людей привить сомнения относительно признанных до того "constans" обстоятельств и места смерти Наполеона. Так, например, Жеральд Мессади, в помещенной в серьезном научно-популярном ежемесячнике "Sciense et Vie" (август 1970 г.) статье "Является ли история наукой?", совершенно серьезно написал, что, возможно, Наполеон и был тем самым человеком, которого австрийские солдаты застрелили однажды ночью в Шёнбрунн, когда он пытался выкрасть собственного сына.

Давайте проанализируем эту головоломную гипотезу. Здесь я не стану играться в то, чтобы обвинять ее авторов в – говоря деликатно – расхождении с истиной и приклеивании к историческим фактам выдуманных баек, поскольку это потребовало бы слишком много места [Например, без особого труда мне удалось выяснить, что Орленок в августе не только не болел скарлатиной, но и весь этот месяц вместе с матерью развлекался на "каникулах", заполненных охотой и поездками. Мария Людовика не могла ночью 4 августа осматривать в Шёнбрунн останки застреленного незнакомца, поскольку именно в этот день прибыла в Парму и т.д. ]. Гораздо более важны аргументы, вытекающие из логики. Тот факт, что на Святой Елене умер настоящий Наполеон, остается неоспоримым. Возникает несколько вопросов: возможно ли такое, что никто из организаторов предполагаемой замены императора на двойника до конца своей жизни не проронил хотя бы словечка по данной теме? Ведь подобный заговор должен был обладать (пускай даже предполагая экстремальную конспирацию) колоссальный размах – разве возможно такое, чтобы англичане, не спускавшие глаз с Лонгвуд, ничего не заметили? Ну да ладно, предположим, что такой заговор имелся и даже удался, что замена состоялась – может ли считаться вероятным, что планирующий похитить сына Бонапарте в течение нескольких лет афиширует в Вероне свое известное каждому лицо и, вопреки самым основам конспирации, даже не пытается запустить бороду и усы?