Акакий Церетели - Баши-Ачук

И царь и вельможи всё с тем же недоумением глядели на эристава: казалось, он не в своем уме и бредит. Но эристав продолжал с печальной улыбкой:

— Великий государь! Что листва для дерева, то и мы все для нашей родины, и год для листвы — то же, что век для нас. Через полвека никого из нас уже не будет в живых, наше место займут другие. «Если роза опадает и прошел цветенья час, ей на смену новой розой сад украсится прекрасный…» [21] Из поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». 111 Грузия же — древо нашей жизни, выросшее на родной грузинской земле, и к этому древу привита вера христианская. Пока ствол его снизу доверху стоит нерушимо, пока корни его держатся цепко за землю — оно будет жить во всей своей силе, сколько бы ни качались ветви, как бы ни опадала листва. Каждый из нас такой же лист — один из многих, которым раньше или позже суждено опасть; и разве допустимо из-за нас подвергать опасности все государство? Нет, великий государь, мы непременно должны явиться к шаху, а там будь что будет!

— Государь мой! — воскликнул Чолокашвили. — Эристав высказал полностью все, что и мы хотели сказать, я лишь добавлю от себя: дерево, как и всякое растение, не может жить без поливки, — так и древо нации, чтоб укрепить его корни, необходимо орошать не одним только потом, но время от времени и святой мученической кровью. Такие жертвы привычны нашей стране, она их не раз приносила. И если по воле провидения нам выпала ныне честь быть жертвенными тельцами, мы благоговейно воспримем волю всевышнего и смиренно сложим паши головы за родину! И да унесем с собою все беды Грузии!

Бидзина подошел к Элизбару и стал рядом с ним.

— Аминь! — воскликнул Шалва, присоединяясь к своим соратникам.

Трепет пробежал по рядам вельмож, и долго-долго в зале царила тишина. Царь молча подошел, обнял и поцеловал Шалву, Элнзбара и Бидзину Чолокашвили. Слезы, сбежав по его окрашенной хной бороде, падали на пол.

— Да будет сие залогом неразрывной связи между родом моим и вашими, — произнес царь, указывая на эти слезы.

И вскоре после этого Шалва, Элизбар и Бидзина пустились в путь на восток, в Персию. В это же самое время трое всадников пробирались через горы, направляясь на запад. То были Абдушахиль, Пиримзиса и Баши-Ачук. Они молча погоняли коней, каждый был погружен в свои думы. Для Абдушахиля повсюду был рай, только бы не расставаться с возлюбленной; охваченная огнем любви Пиримзиса спешила на родину, чтобы там насладиться своим счастьем; один только Баши-Ачук не очень-то рвался в Имерети: ему стало известно, что та, из-за которой он покинул когда-то родину и ушел в Кахети, уже выдана замуж за рачинского эристава.

Имерети примяла обоих витязей, как родная мать. Баши-Ачук вступил во владение отцовской усадьбой и принял в дом своего зятя Абдушахиля. Правда, ни Баши-Ачуку, ни Абдушахилю не посчастливилось, как у нас говорят, «поймать дэва за ухо», [22] То есть совершить какой-нибудь исключительный подвиг. но, преданные своей родине, они не раз беззаветно сражались с турками, защищая от них Имерети, за что и были награждены обширными поместьями в Сацеретло.

Безоблачно и спокойно протекали их дни, но однажды на них обрушилось тяжкое горе: они узнали, что любимые ими кахетинские герои замучены в Персии.

Многие в Сацеретло не прочь были видеть своим зятем Баши-Ачука, или Бачуку, как его ласково называли люди, однако надежды этих семей не оправдались: Баши-Ачук не думал о женитьбе, пока не скончался Церетели, а вслед за ним и рачинский эристав, — только тогда он поспешил в Рачу, похитил вдову эристава и обвенчался с ней.

Потомки Абдушахиля, носящие фамилию Абдушахишвили, и поныне живут в наших краях, и по всему видать — славный был у них предок. Баши-Ачук, или Бачука, оставил еще более многочисленное потомство, однако его внуки и правнуки предпочитают именоваться Бакрадзе, и кто знает — станут ли они когда-нибудь снова Бачукашвили!

1895–1896

В старину школьники на уроках чтения держали в руках бечевку или грубую нитку с десятью узелками. Прочитав урок, они каждый раз передвигали узелок, вроде как бусинки на четках. Отсчитав все десять узелков, они, если было нужно, начинали счет сначала. Такая бечевка, или шика с узелками, называлась «сквнили». (Прим. автора.)

Папанаки — круглая плоская шапочка на шнуре, ее носили только в Западной Грузии.

Знак почтительности к старшему.

Из поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».

Из поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».

Из поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».

Глаха — буквально: бедняк; уничижительное имя давалось и целью умилостивить судьбу.

Из поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».

Из поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».

Имеется в виду Россия и Персия.

Имеется в виду Магомет.

«Камень счастья», по народному поверью, приносит исполнение всех желаний.

Чапар — низшая административная должность, стражник.

Хи-оо! — возглас, которым понукают волов.

Персидского правителя автор называет то Пейкар-ханом, то Али-Кули-ханом.

Кабул — музыкальное произведение, которое перед состязанием.

Сачидао — музыка, сопровождающая борьбу.

Шайтан (персидск.) — дьявол. Здесь игра слов: шаитане — по грузински значит: внеси, гайтане — унеси.

Готов повиноваться! (персидск.)

Шени чириме — дословно: «твои беды мне», ласкательное обращение.

Из поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».

То есть совершить какой-нибудь исключительный подвиг.