Ольга Елисеева - Камень власти

— София Премудрая пусть внесет Чашу, — провозгласил великий мастер.

Это было эффектное зрелище. По удивленным лицам собравшихся Алексей понял, что они такого не ожидали. Дева, закутанная в белое, несла на вытянутых руках золотой сосуд. По слабому стону неофита: «Лиза», — стало ясно, что великий князь узнал свою любовницу Елизавету Воронцову. Как ему это удалось с завязанными глазами, Бог весть. Может, ткань не была столь уж плотной?

— Ваша кровь смешается в этой чаше с кровью тех, кого принимали до вас, и вы окончательно вступите в наш круг, — провозгласил великий мастер.

В золотой сосуд, куда упали капли крови будущего монарха, брат Виночерпий долил церковного кагора. Затем ее пустили по кругу, и каждый из присутствующих прикладывался, слегка обмочив губы в крови бога земного, смешанной с кровью Бога небесного.

Запах доброй лозы дразнил ноздри мнимого покойника. Остро захотелось выпить. Алехан вдруг вспомнил, что в последние дни ни разу не прикладывался к бутылке, и глубоко прочувствовал эту потерю.

— Теперь вы один из нас, — громко провозгласил великий магистр. — Снимите повязку.

Великий князь схватился за черный муаровый платок, закрывавший его лицо и в тот же миг все присутствовавшие на церемонии с лязгом обнажили шпаги. «Зарезать они его что ли хотят?» — В панике подумал Орлов.

Иван Шувалов сверкнул кинжалом возле самой головы наследника и одним ударом рассек муаровые путы, с которыми тот никак не мог справиться.

Но вместо Софии Премудрой — Елизавета уже удалилась из зала — перед лицом царевича замелькали обнаженные клинки. Они уперлись в его горло, грудь, шею, грозили выколоть глаза.

— Мерзавцы! — Выкрикнул Петр Федорович, решивший, что его привели сюда на убой.

— Это лишь предостережение любому неофиту, — ровным голосом проговорил Роман Воронцов. — Что с ним будет, если он предаст таинства вольных каменщиков.

Шпаги с лязгом убрались в ножны.

— А теперь позвольте Мастеру Стула. — Роман Воронцов показал на начальника Тайной канцелярии, — Искусить вас в первой, третьей и пятой орденских добродетелях. В послушании, смирении, и братской любви.

Напуганный предшествующим зрелищем, царевич с готовностью закивал.

Брат Инквизитор надел ему на шею грубую пеньковую веревку, поставил на четвереньки и повел вокруг забранного черным бархатом алтаря. Остальные братья кольцом обступили эту странную процессию. Александр Шувалов поочередно подводил «кающегося грешника» к каждому из них. Предполагалось, что любой может сделать с ним все, что угодно. Но, когда перед тобой в столь унизительной позе твой будущий государь, не очень-то разгуляешься. Поэтому братья ограничивались ритуальным ударом тыльной стороной ладони по щеке неофита. Он, как провозгласил Великий Мастер, олицетворял в этот краткий миг самого Господа нашего Иисуса Христа, поэтому покорно подставлял другую щеку.

Судя по нервно дергавшейся голове, наследнику это порядком надоело. Алексей подумал, что среди собравшихся немало тех, кто с удовольствием расквасил бы великому князю нос в настоящей крепкой оплеухе. Но положение обязывало.

— Можете ли вы дать слово, что вполне доверяете вышестоящим орденским начальникам? — Вопросил Роман Воронцов.

Наследник не без труда кивнул.

— Тогда подойдите к алтарю, положите руку на Евангелие и произнесите клятву верности.

Петр Федорович повиновался.

— Не вставайте с колен, не поднимайте глаз, — предостерег великий мастер. — Вы не должны видеть, что именно лежит на алтаре. Лишь доверять нашему слову и осязать Евангелие сердцем.

Наследник поднял руку. Алексей увидел его длинные узловатые пальцы на черном бархате алтаря. Царевич бормотал клятву себе под нос, нервно стуча костяшками по аналою. Орлову вдруг остро захотелось встать и посмотреть, какую именно книгу братья подложили дураку. Его собственное грубое сердце во всю мощь осязало, что это не Евангелие. А если и Евангелие, то какое-нибудь не такое. С орденским вывертом на первой же странице. Что-то вроде «Откровения от Магдалины». Видел он эту похабщину в полку у одного любителя тайных знаний.

— Приготовьте гроб, — торжественный голос Мастера достиг Алексея, точно из-под спуда воды.

Орлову все труднее становилось следить за происходящим. Опий снова брал свое. Двое братьев подошли к смертному ложу и затеплили свечи в руках у четырех скелетов, стоявших по углам одра. «Ага, они были в моем сне», — мысли текли медленно-медленно. Даже не текли, а стояли. В остекленевших глазах Алехана отражались склонившиеся над ним люди. Его вынули из гроба и, как большую тяжелую куклу, неуклюже запеленали в ковер. Больше он ничего не видел.

— Уберите, — процедил сквозь зубы Воронцов.

Судя по шуму, великий князь споткнулся и загремел в гроб с высоты своего страусиного роста. «Вот болван! — успел подумать Алексей. — И как она с ним…» Дальше сон утянул его в песчаную воронку.

Перекатываясь под спудом зыбучих дюн, Орлов слышал только, как шуршит дорожка под чьими-то ногами.

Раз-да. Раз-два. Его бросили во дворе. По ковру хлестнули ветки. Значит Крузе говорил правду — за кустом. Алехану отшибло бок, но он не смог даже пошевелиться. «Дурак! Надо было там спать! — чертыхнулся он. — А тебя сейчас разобрало! Удирать пора!» Не тут-то было, сон скрутил гвардейца по рукам и ногам. Парализовал тело не хуже недавней раны.

Рядом слышался мерный рокот моря. Оно убаюкивало, ласкало, нежило… А потом со всей силой хрястнуло волной по морде. Аж в ушах зазвенело. В последнюю минуту Орлов чувствовал, что его раскачивает из стороны в сторону, но не предал этому значения. И шаги снова были. Топ-топ, топ-топ, гулко, как по дамбе… Новый удар был еще сильнее предыдущего. Только теперь Алехан окончательно пришел в себя. Шелковый ковер вымок и облепил тело, мешая выпутаться.

К счастью, его кинули на неглубокое место. Темнота помешала братьям-могильщикам проследить за дельнейшей судьбой «трупа». А она была плачевна. Алехан порядком нахлебался соленой воды. Если б не его могучее сложение, он вообще бы не выплыл. Мелководье оказалось ловушкой. Пенистые волны, зло шипя, швыряли жертву на крупную гальку в основании дамбы.

Орлов еле выбрался, весь окровавленный и мокрый, в разорванной рубашке и штанах. Он повалился на узкую полосу берега между морем и близкой каменной стеной и так пролежал до утра. С рассветом первый же караул, проходивший по верху над Монбижоном, снял его с отмели. Свои ребята, семеновцы, не дали подохнуть, отогрели, напоили водкой с перцем и отвезли домой.

Там Алехана уже едва не хоронили. Иван ходил бледный и навеселе, а увидев брата, схватился за ремень. Хорошо случившийся рядом Гриц удержал Старинушку, указывая на раны и жалкий вид пропащего. Они с Федором подхватили Алехана под белые руки и понесли в спальню. Терять сознание на собственной кровати было куда спокойнее.