Идрис Базоркин - Из тьмы веков

Наступило молчание.

Чаборз все же задал Махти два-три вопроса, из которых узнал лишь то, что один из двоих был очень высокого роста. Махти не совсем уверенно назвал масти коней. У Чаборза сразу мелькнула догадка: высоким был Калой.

— Скажи, — спросил Чаборз горца, — а чем ты можешь подтвердить все это?

— Кораном! — ответил тот, не задумываясь. — Бог и я свидетели, что все это правда! В твоего отца не стреляли. Ни один из них не тронул его пальцем… Я долго думал об этом и решил, что он упал от усталости… На очень крутую гору взбежал он тогда. У него могло лопнуть сердце…

Чабврз задумался, что-то прикидывая в уме, сощурился, словно глядя в далекое прошлое, и наконец изрек:

— Махти, тебе спасибо за то, что ты рассказал. Но в этом нет для меня ничего нового. Вот если б ты мог назвать хотя бы одного из двоих!..

Махти покачал головой.

— А так, ты и сам понимаешь, ничем из твоего рассказа я не могу воспользоваться. Убийцы нет. С кого мне спросить?.. Так за что же мне одаривать тебя?

Махти поник головой:

— Да. Ты прав… Прямого убийцы нет… Что ж, прости меня… Беда и умного толкает на глупость. А что ж с меня-то взять!.. Я пойду…

— Погоди, поешь! — снова предложил Чаборз.

Но горец отказался, встал и вышел. Чаборз последовал за ним. Из общей комнаты показалась Зору. Она отвязала лошадь гостя, подвела ее к нему и подержала стремя, пока тот садился.

— Погоди, — сказала она, когда гость повернул к воротам, и скрылась в сарае. Через минуту она вывела нетель.

— Веди потихоньку. Отдыхать давай. Доведешь — корова будет, — сказала она.

Горец растерялся, оглянулся на Чаборза.

— Не гляди, не гляди! Только скверной жене муж должен растолковывать, что он хочет! А хорошая понимает своего с одного взгляда! — Зору улыбнулась.

Призывая все блага на крышу их дома, на хозяина, на хозяйку и детей, Махти, понукая лошадь, задвигал локтями и погнал свою драгоценную находку детям.

— Да простит Бог грехи ваши!..

Когда он был уже далеко, Чаборз вошел в общую комнату. Зору возилась у плиты.

— Что ты сделала? — спросил он ее сквозь зубы.

Шрам на лбу его побагровел, глаза раскосились. Казалось, он сейчас убьет ее. Но Зору даже не оглянулась. Она молча указала ему на маленькое окошечко, которое соединяло ее комнату с кунацкой.

— Он детьми заклинал тебя, а ты хотел обмануть?.. У меня тоже дети… И если ты не боишься Бога, то я не могу, чтоб они расплачивались за тебя! Ты же ведь ничего не знал об отце!..

— А кто тебе разрешил добром распоряжаться?!

— За меня ты недодал моим родителям шесть коров… Теперь за тобою — пять… — жестко ответила Зору и вышла с подойником.

Чаборз только скрипнул зубами.

Справедливости ее дивились люди. И он ничего не мог с этим поделать.

Чуть свет Чаборз отправился в Ассиновское ущелье, к тому месту, о котором рассказал Махти. Сотни раз он ездил по этой тропе днем и ночью, зимой и летом и никогда не обращал на нее внимания. Разве только тогда, когда вода сносила какой-то из тринадцати мостов и надо было выгонять людей, чтобы снова навести его. А теперь он ехал и присматривался к каждой каменной ступеньке, к каждому обрыву. Да. Здесь смерть всегда шла рядом с человеком. И один неверный шаг мог стать его последним шагом.

Но вот и поворот и обрыв, о котором рассказывал Махти. Чаборз слез с лошади и шаг за шагом начал осматривать каждую петлю дороги, каждый камень. Он постоял на том месте, где в последний раз стоял Гойтемир. Заглянул вниз — и голова пошла кругом. Асса нагоняла волны — одна на другую, и не было им конца. Пропасть стала тянуть его. Чаборз отпрянул… По тропинке он спустился вниз. Узкий клин каменистой земли уходил под скалу. Чаборз побрел, спотыкаясь о камни, по этой земле, сам не зная зачем.

Местами ноги его проваливались в песок. И когда он уже собирался вернуться, он наступил на палку, которая одним концом ушла в ил, а другим поднялась вверх. Чаборз увидел рукоятку кремневого пистолета. Он вытащил его. Вытер. Это был пистолет Гойтемира. Находка потрясла Чаборза. Старшина как бы из могилы вкладывал в его руки оружие и требовал завершить то кровавое дело, которое не удались ему.

«Да, — подумал он о Калое, — тесно нам ходить по одной тропе. Не разойтись. И я постараюсь, чтоб сошел ты… как некогда здесь сошел мой отец…»

С тех пор как Матас поселилась в башне мужа, она жила надеждой однажды встретить на пороге Виты. Она старалась сделать свое гнездо таким уютным, чтоб Виты никогда уже не захотелось возвращаться в город, который показал ей так много хорошего, но и принес такое горе, которое не могло быть искуплено ничем. Она следила за собой, старалась сохранить свежесть и красоту. И все же в последнее время она похудела, хотя румянец на щеках и золотистый блеск в глазах говорили ей о том, что Виты остался бы ею доволен.

Однажды, когда Матас пришлось пойти на похороны родственницы в соседний аул, там оказались женщины из Джараха, и они, не зная, что отказ о помиловании держался от нее в секрете, начали высказывать ей сочувствие.

Вернувшись домой, Матас слегла. Через день она попросила, чтоб ее навестил Калой. Он пришел. Матас встретила его, сидя в постели. На ней было голубое платье с белыми цветочками и оранжевый кашемировый платок. Она посмотрела на Калоя грустными глазами, улыбнулась ему и спросила:

— Брат мужа (чаще всего она так называла Калоя с тех пор, как вышла замуж), ты обманул меня?

Калой не ожидал этого вопроса. И прежде чем успел что-то придумать, встретил такой прямой и такой умоляющий взгляд, что не выдержал и опустил глаза.

— Да. Я соврал…

Матас прижала платок к лицу, подождала немного и, успокоившись, сказала:

— Это неплохо, что ты соврал… Тогда хоть надежда была… А что у меня теперь?..

Сильный, как дуб, Калой показался себе ничтожно маленьким и беспомощным. Его ум искал, что сказать этой женщине, и не находил ничего. Наконец мысль все же озарила его. Он опять почувствовал под ногами почву, обрел силу и, смело посмотрев ей в глаза, заговорил:

— Матас, не было у Виты тебя — и не было у него ничего! Ни дома, ни родных! С тобой он узнал счастье. Дороже тебя у него нет ничего! Я не знаю, говорил ли он тебе об этом или нет, но мы братья. Одногодки. Мы делились друг с другом… И я эту правду тебе говорю!

Матас слушала его со счастливой улыбкой на лице. Эти слова ласкали ее душу. Глаза просили продолжать.

— Ты не трави свое сердце. Береги себя. Мы обязательно получим от него весточку и тогда соберем тебя в путь… Все, что тебе нужно будет, — вещи, деньги — я все добуду! И, ты поедешь туда, где будет он. В Сибири есть русские, которые не арестованные. Поселишься у них, найдешь дорогу повидаться с ним. А там вместе решите, что делать!