Идрис Базоркин - Из тьмы веков

А хлопки в ладоши гремели, как выстрелы.

Калой танцевал на носках. Руки его в плавных и широких движениях, словно взмахи косаря, заходили за спину, поднимались перед грудью. А ноги резко подсекали одна другую и легко кружили его.

Калой танцевал для всех. То он возникал перед девушками, то отдавал должное своим друзьям, то переходил к тому месту, где сидели пожилые. И все время он ни на миг не упускал из виду свою девушку. Он как бы дразнил ее свободой. И как только она, думая, что он увлекся, забыл о ней, устремлялась на девичью часть круга, он кидался наперерез, преграждал дорогу. Народ был в восторге от этой пары.

— Не отпускай! Не отпускай ее!!! — неистово кричали друзья. И Калой плясал так, что девушка кружилась почти на месте.

— Великий Аллах, как он танцует! — вырвалось у Дали.

— Еще бы! — ответила Зору. — Ведь он пляшет на свадьбе своей любимой!..

Она упала на нары и забилась в рыданиях.

Дали растерялась. Она подбежала к Зору и, обняв ее, стала утешать. Но Зору, ничего не слыша, рыдала.

Смолкла она тоже внезапно. Села. Вытерла лицо. Вздохнула. Губы се подергивались. Плечи дрожали.

— Зачем же ты идешь за другого? — не удержалась Дали. — Неужели мало, когда любит Калой?

Зору горько улыбнулась.

— Отца жаль…

— А себя? — Дали стояла перед Зору на коленях, заглядывая ей в лицо. — Или я ничего не понимаю…

Зору взяла ее за голову.

— Никогда, никогда в жизни не выходи за того, кого не любишь! — прошептала она, вложив в эти слова всю боль души.

— А если тот, которого я полюблю, не захочет меня? Не полюбит? — по-детски спросила Дали.

— Тогда оставайся одна на всю жизнь, только любви своей не предавай! — Зору встала. — Пора одеваться.

Дали подала ей белую черкеску.

— Чтоб ты мне саваном стала! — воскликнула Зору, принимая платье. Дали в ужасе отшатнулась:

— Разве можно так!..

Зору отдала Дали шарф Калоя:

— Спрячь. Сохрани. А когда он будет жениться, передай этот шарф невесте его в подарок… от меня… Это моя последняя просьба… Скажешь ей, что я любила его, но не так, как надо. Не так… И за это сердце мое не перестанет рыдать никогда!

Дали прильнула к ней, заплакала. Эти слезы были ее клятвой.

— Клянусь, — шептала девочка, — никогда не предавать любви. Никогда! Никогда не плакать о ней твоими слезами!..

Свадьба подходила к концу. Калой отошел к своему забору и крикнул Орци. Тот не осмелился ослушаться, выбежал к брату.

— Принеси винтовку!

В это время к Калою подошел Хасан-хаджи, поздоровался.

— Я видел разных мужчин, — сказал он так, чтобы его не услышал никто. — И отдаю тебе дань уважения. Здесь нет никого, кто бы так понимал и мог оценить твою выдержку и твое благородство! Будь проклят старый Гойтемир! Если бы не он… Чаборзу нравилась другая… Но что поделаешь, если старику-сластолюбцу эта пришлась по вкусу!..

Калой с удивлением посмотрел на Хасана-хаджи. Тот сделал вид, что не заметил этого взгляда.

— Козлиная борода! Он знает, что Чаборз все равно женится на той, которую любит, а эта останется в его доме «вдовой»… Сам он острил, когда, просватав ее, мы ночевали у меня. Правда, он был пьян. Но, видно, говорил то, что на уме.

Калой молчал.

— Крови не будет на том, кто когда-нибудь заставит остановиться его собачье сердце!.. — заключил Хасан-хаджи.

Калой был потрясен. Он никогда не видел Хасана таким гневным. Не оборачиваясь, принял он из рук Орци свою берданку. И тихо ответил Хасану-хаджи.

— Не все то, на что надеется старшина, исполнится… Третьей жены у него не будет…

Взглянув на Калоя, Хасан-хаджи подумал: «Гойтемир, это мой тебе второй удар!» А вслух сказал:

— Калой, хорошо ты сделал, что приоделся! Все девушки на тебя заглядываются. Но теперь ты уже не торопись. К тебе придет самая лучшая!

Народ во дворе расступился, встал по обе стороны лестницы. Подвели сильную, красивую лошадь, покрытую красным войлочным чепраком.

Друзья Чаборза и близкие Зору приготовились стрелять, как только появится невеста.

Считалось, что верховодить в семье будет тот, чья сторона выстрелит первой. И, зарядив берданку, Калой не спускал глаз с дверей башни, чтобы опередить гойтемировцев.

А в это время сквозь толпу женщин и девушек, заполнивших дом, Батази пробиралась к Зору, чтобы проститься.

Люди вышли из комнаты — мать должна была сказать дочери последние заветные слова.

Зору стояла вся в белом — от высокого курхарса, над которым она палкой поддерживала шелковый платок, до пола, где шлейфом стелилась ее черкеска. В строгом лице не было ни кровинки. Жестом она опять удержала около себя Дали. За дверями шумели голоса, слышались возгласы.

— Девочка моя… — дрожащими губами проговорила Батази. — Я желаю тебе счастья… И если что в доме отца было не так, прости нас сегодня обоих!..

Зору держала Дали за руку, точно боялась остаться одна. Она негромко спросила у матери:

— Я сделала все, что ты хотела?..

— Да… конечно! — растерянно прошептала Батази.

— А ты видела его в нашем дворе?

Батази поняла, о ком спрашивает дочь.

— Видела, видела… Он, как брат, ухаживал за всеми!

— Чту имя моего отца, — сказала Зору. — Прощаю ему все. Люблю его сердце. А тебя… Да превратит Аллах мне в яд молоко, которым ты вскормила меня! Отныне на этом и на том свете — говорю перед Богом — нет у меня матери!

Батази свалилась на пол. Зору стояла с поднятым лицом, плотно закрыв глаза, сомкнув губы, судорожно сжимая руку Дали.

— Открывай! — сказала она.

Потрясенная Дали кинулась к двери.

Первым в комнату ворвался радостный, счастливый парень, которому доверили вывести невесту. Он повел Зору вдоль стен ее комнаты. Прикасаясь, она простилась с ними. Повел вокруг очага и направился к выходу.

— Выкуп! Выкуп с него! — визжали женщины, хватая парня за полы черкески. Под общий смех он ловко отбивался и отругивался, обзывая их ведьмами и обезьянами.

Но одна из старух все же поймала его за полу и рывком разодрала на нем черкеску до самого пояса…

— На счастье молодым! — кричали женщины.

Калой первым увидел белую фату невесты и спустил курок. Берданка грохнула с оглушительной силой. Вслед за ней раздались запоздалые выстрелы других. Калой первым пожелал счастья своей Зору в ее новой жизни.

Родственник Чаборза вскочил на коня. Зору усадили прямо со ступенек позади него, на чепрак. Она взялась за пояс парня, и они тронулись под бесконечные пожелания доброго пути.

Гойтемировцы торопливо прощались с Пхарказом, Хасаном-хаджи и другими стариками. Эгиаульцы группами вскачь присоединялись к свадьбе, чтобы проводить гостей за околицу. Невесту с девушками окружила гарцующая молодежь. Калой подошел к Иналуку.

— Передай нашим, — сказал он, — я видел человека. Ночью мы должны собраться в Пимате. Из аула выезжайте в разное время и в разные стороны.