Роже дю Гар - Семья Тибо (Том 3)

Думаю о Жан-Поле. О тебе, мой мальчик. И это такое облегчение. Родится новый мир. Ты будешь свидетелем его упрочения. Одним из его созидателей. Будь сильным, чтобы стать достойным его созидателем.

Четверг, 17-е.

Драконовский ответ Вильсона на первый зондаж со стороны Германии. Требует без всяких оговорок, чтобы началу переговоров предшествовало свержение императорской власти, изгнание военной касты, демократизация режима. Требует даже, идя на явный риск, отсрочить мир. Эта непримиримость, конечно, диктуется обстоятельствами. Не забывать об основных целях. Нужен не мертворожденный мир и даже не капитуляция кайзера. Нужно всеобщее разоружение и создание Европейской федерации. Это неосуществимо без уничтожения императорской Германии и императорской Австрии.

Гуаран крайне разочарован. Я защищал Вильсона против него и всех остальных. Вильсон - искушенный практик, который знает, где очаг болезни, он до конца вскрывает нарыв и только затем перевязывает рану.

Кстати, о нарыве. Наш добряк великан Бардо объяснил мне весьма подробно, что иприт является лишь побочной причиной возникновения нарыва. Что нарыв на самом деле следствие побочной инфекции, вызываемой микробами, размножающимися в паренхиме, что усиливает ущерб, причиненный газами...

18 октября.

С ужасным трудом преодолеваю сегодня усталость. Не могу прочесть строчки, разве что газеты.

Каким тоном говорит союзная пресса о наших "победах". Прямо наполеоновская эпопея в изображении Гюго... Нынешняя война (любая война) ничего общего не имеет с героической эпопеей. Она варварство и отчаяние. Она кончается, как кончаются кошмары, - в холодном поту и тоске. Те героические акты, которые она породила, тонут в ужасе. Они свершились во мраке окопов, в крови и грязи. С мужеством отчаяния. С отвращением к тому мерзкому делу, которое придется довести до конца. Война оставит после себя невыразимо гнусные воспоминания. Ни звуки труб, ни развевающиеся знамена не в силах этого изменить.

Два скверных дня. Вчера вечером внутритрахеальная инъекция гоменолового масла. Но инфильтрат и повышенная чувствительность гортани затруднили процедуру. Они возились со мной втроем. Бедняжка Бардо совсем упарился. Я проспал целых три часа. Сегодня немножко полегче.

Среда, 23 октября.

Новая доза дигиталина, кажется, немного эффективнее. Заметил, что, когда я не полностью теряю голос, я чаще заикаюсь. Прежде это бывало редко и всегда означало у меня глубочайшее внутреннее смятение. А сейчас это, должно быть, просто признак упадка физических сил.

Газеты. Бельгийцы в Остенде, в Брюгге. Англичане в Лилле, в Дуэ, в Рубе, в Туркуэне. Неудержимое наступление. И зловещая медлительность обмена нотами между Германией и Америкой. Однако говорят, что Вильсон добился, как предварительного условия, реформы имперской конституции и введения всеобщего голосования 108 108 ...Вильсон добился... реформы имперской конституции и введения всеобщего голосования. - Политические реформы в Германии были вызваны внутренними причинами (желание предотвратить революционный взрыв и сохранить империю), давление США имело лишь второстепенное значение. В прусском ландтаге был принят закон о всеобщем голосовании (на выборах в Пруссии); 26 октября рейхстаг принял закон, по которому Германская империя превращалась в парламентскую монархию. . Это было бы неплохо. Добиться затем отречения кайзера. Завтра или через полгода? Пресса не перестает твердить, что внутри страны волнения. Не надо обманываться: немецкая революция может ускорить события, но и усложнит их. Ибо Вильсон, кажется, твердо решил вести переговоры только с прочной властью.

24 октября.

Нет, я не завидую обычному неведению больных, их наивным иллюзиям. Сколько глупостей наговорено об отсутствии иллюзий у врача перед лицом смерти. Думаю, напротив, что это отсутствие иллюзий поможет мне держаться. И, быть может, до самого конца. Знание - не проклятие, а сила. Я знаю. Я знаю, что происходит во мне. Я вижу разрушительное действие болезни. И оно мне интересно, Я слежу за стараниями Бардо. Любопытство это в какой-то мере и поддерживает меня.

Хотелось бы глубже проанализировать все это. И написать Филипу.

Ночь с 24-го на 25-е.

День провел сносно. (Я уже не вправе быть слишком требовательным.)

Дневник - оружие против "призраков".

Три часа ночи. Бесконечная бессонница, и над всем властвует мысль о том, что исчезает вместе с человеком в небытии. Сначала я уходил в эти мысли с каким-то отчаянием, считал их верными. Напрасно. Смерть уносит в небытие лишь очень немногое, самую малость.

Я старательно, терпеливо выуживаю из прошлого свои воспоминания. Совершенные ошибки, тайные интриги, мелкие постыдные поступочки и т.д. И каждый раз я спрашиваю себя: "А это, это тоже полностью исчезнет вместе со мной? Разве это и в самом деле не оставило никакого следа нигде, кроме как во мне самом?" Целый час я бился, стараясь отыскать в моем прошлом нечто содеянное мною, какой-нибудь выделяющий меня среди других поступок, о котором я мог бы с уверенностью сказать, что он остался только в моем сознании, только, - ни малейшего продолжения, никаких материальных или моральных последствий. Но не оказалось даже малейшего зародыша мысли, который после моей смерти не мог бы дать всходов в памяти других существ. И для каждого из моих воспоминаний я в конце концов находил вероятного свидетеля, кого-нибудь, кто знал или мог догадаться, кто жив еще, должно быть, и сейчас и кто после моей смерти может случайно вспомнить о том, что... Я ворочался в постели, мучимый необъяснимым чувством досады, даже испытывал унижение при мысли, что если я ничего не найду, не вспомню, моя смерть будет просто насмешкой, и я не могу утешиться даже тем, что унес в небытие нечто принадлежавшее исключительно мне, и никому больше.

И вдруг я вспомнил! Больница Лаэнека 109 109 Больница Лаэнека - Лаэнек Рене (1781-1826) - выдающийся французский врач, именем которого названа одна из парижских больниц. , моя алжирочка!

Так вот оно, это воспоминание, единственным обладателем которого являюсь я сам! И которое исчезнет, исчезнет без следа в ту минуту, когда я перестану существовать!

Рассвет. Обессилел от бессонницы и не могу уснуть. Засыпаю на несколько минут и просыпаюсь тут же от приступа кашля.

Всю ночь боролся с воспоминанием-призраком... Разрывался между желанием написать свою исповедь, чтобы вырвать у небытия эту туманную повесть, и моим ревнивым желанием сохранить ее для себя одного; иметь хоть эту тайну, которая уйдет со мной в могилу.

Нет, не напишу ничего.

25 октября, полдень.

Слабость? Наваждение? Бред? С той ночи я представляю себе смерть только в связи с моей тайной, и я думаю уже не о своем исчезновении, а о том, что исчезнет воспоминание о случае в больнице Лаэнека. (Жозеф пришел ко мне поговорить о мире: "Скоро нас всех демобилизуют, господин доктор". Я ответил: "Скоро, Жозеф, я умру". Но про себя подумал: "Скоро не останется ничего от истории с маленькой алжиркой".)