Лидия Чарская - Паж цесаревны

— Ваше Высочество изволите играть в опасную игру, — произнес по-французски человек в шубе.

— Я должна, должна видеть его во что бы то ни стало! Не останавливайте меня, доктор! — пылко прозвучал на том же языке ответ, и молоденький офицер смело шагнул вперед. За ним последовал его спутник.

Через секунду-другую они были на краю тюрьмы-ямы.

— Он здесь! Сердце мне говорит это! — чуть слышно прошептала скрывшаяся под видом юного офицера цесаревна и бросилась на колени у самого края ямы.

— Ваше Высочество, вы все равно не увидите его. Здесь темно, как в могиле. И каждую минуту караульные могут сюда сбежаться, — снова взволнованно убеждал цесаревну Лесток.

Но Елизавета и не слышала его замечаний. Она прилегла теперь на снегу, почти свесившись над ямой, и тихо шептала:

— Шубин!.. Алексей Яковлевич!.. Откликнись, если еще жив ты!.. Говори же ради Бога, подай голос, Алеша!..

И, смолкнув, ждала ответа.

Сначала ничего не было слышно. Ни единого звука не долетало со дна каменного мешка.

— Алеша! — громче, явственнее произнесла Елизавета, — откликнись!.. Здесь свои… Скажи хоть слово, жив ли ты?..

Молчание. Ни единого звука ответа. Но спустя мгновение вдруг легкий, чуть слышный слабый голос, похожий на стон, едва внятным звуком донесся со дна ямы:

— Жив!.. Вижу тебя… светлая, милостивая цесаревна… Вижу и благодарю Господа, что удостоился еще раз перед смертью увидеть тебя… Теперь мне легко умереть…

— Нет! Нет! Ты не умрешь, Алеша! Ты не будешь казнен… Казнь отменена… Ты приговорен только к ссылке… Я узнала… Бодрись, Алеша!.. Пока я не могу еще ничем тебе помочь… Но ссылка не казнь… Я узнала… Тяжело, конечно, но надейся на Бога… молись… и жди… А я верю, что скоро наступит светлое время… Я надеюсь, что мне удастся спасти тебя и других несчастных не теперь, так после… потом…

Голос цесаревны зазвучал вдохновенно. И этот голос отозвался в самом сердце несчастного узника.

— Верю, верю и я, — прозвучал из глубины ямы его тихий отклик, — верю, что еще ярко заблестит звезда цесаревны! Благослови тебя Бог!

Голос смолк. Тихий вздох послышался оттуда. В это время несколько пар ног гулко прозвенело в темноте ночи.

— Сюда идут! — произнес Лесток, хватая за руку и увлекая за собою Елизавету.

— До свиданья, Алеша! — еще раз, прежде чем уйти, прозвенел ее бархатный голос, — до свидания! Слышишь — молись и жди! — и она зашагала подле своего спутника, потрясенная тяжелым свиданием.

Надо было торопиться. Шаги приближались. Едва успели оба путника выйти на наружный двор, как позади них, в недалеком расстоянии, появилась кучка солдат караульных.

— Бежим! — шепнул Лесток, — бежим, пока еще не поздно, бежим, Ваше Высочество, или нас схватят.

Но бежать было немыслимо. Прямо перед ними, как из-под земли, выросла костлявая отвратительная фигура Берга.

— Вот они! Берите их! Это враги государыни, предатели и изменщики России! Они сносились с заточенными!!! — бешено потрясая своими длинными руками, завопил он.

Солдаты кинулись исполнять его приказание.

— Берите их! — еще раз вскричал Берг и кинулся к младшему спутнику, более слабому, как ему казалось, между тем как солдаты рванулись к Лестоку, который уже схватился за шпагу с твердым намерением защищать до последней капли крови свою высокую спутницу.

— Именем закона я арестую вас!.. — загремел в тишине ночи скрипучий и резкий голос курляндца.

И он схватил за руки стоявшего перед ним юного офицера.

— Прочь, холоп! Или ты не видишь, кто перед тобою? — прозвучал хорошо знакомый всем голос, заставивший Берга отскочить на несколько шагов. — Я цесаревна Елизавета Петровна, и никто не смеет заграждать мне дорогу куда бы то ни было!

И, сделав знак Лестоку, цесаревна, с величием настоящей «Петровской дщери», прошла вперед мимо растерявшихся и изумленных солдат и насмерть перепуганного этой неожиданною встречею Берга.

Тянутся бесконечной, томительной чередою долгие нерадостные годы, нерадостные для России, изнемогающей под владычеством ненавистных иноземцев, но радостные для обер-гофмейстера Бирона.

Прошло не более девяти лет с того дня, как началось полное могущество Анны Иоанновны. Курляндское дворянство, после долгих рассуждений, понуждаемое введением русских войск в их герцогство и желанием пользоваться покровительством России, предложило всесильному Бирону герцогскую корону. Таким образом, из сына простого конюшего честолюбивый временщик был превознесен в герцоги курляндские, жена его стала герцогиней, дети получили звание принцев и принцесс. Их стали называть «светлостями», им стали воздавать почти царское достоинство. Казалось бы, теперь честолюбивому Бирону нечего желать. Но, раз уже поднявшись по лестнице тщеславия, герцог стремится шагнуть еще выше. Остановиться трудно, нельзя.

И он шагает. Правая рука императрицы, без советов которого она не может обойтись, курляндский герцог имеет в душе своей еще более дерзкие мечты…

А вокруг него по-прежнему слезы, трепет, кровь и проклятия. По-прежнему усиленно работает тайная канцелярия под бдительным надзором страшного генерала Ушакова; по-прежнему пресловутое «слово и дело» шлет за собою пытки и смерть…

Едва кончился розыск по делу Долгоруких за то, что по смерти юного Петра II они хотели возвести на престол его обрученную невесту, их близкую родственницу Екатерину, едва только успели заключить одних из них в крепость, других в вечную ссылку и казнить любимца покойного императора, князя Ивана Долгорукого, как новые розыски, новые пытки заставляли правых и виновных судорожно извиваться в лютых муках. Россия страдала, Россия задыхалась от крови и слез. А между тем с внешней стороны все говорило о ее величии и славе.

В марте 1734 года Миних принял, наконец, главную команду над войском, осадившим в ту пору Гданьск с засевшим в нем Станиславом Лещинским. Благодаря бомбам и мортирам, а еще более благодаря опытности талантливого полководца, жители Гданьска сдались. Станислав Лещинский бежал, и корона польская была торжественно вручена курфюрсту Саксонскому, вступившему на польский престол под именем Августа III.

Вслед за этим новые, славные военные подвиги прибавили свежие лавры в венок России.

Турция вела войну с Персией много лет. Данники турок, крымские татары, помогали турецкому султану и нападали на Персию, бесцеремонно вторгаясь туда через русские владения.

Не получив удовлетворения от султана на свои жалобы против набегов крымцев, Россия решила, что теперь самое время начать войну с Турцией, чтоб получить заодно возмездие за неудачный Прутский мир, заключенный при самых неблагоприятных условиях Петром Великим.