Сергей Кравченко - НОВЫЙ ДОМОСТРОЙ

Поэтому, государь Академик, будьте любезны ежедневно «пересмотрети в погребах и ледниках, в житницах и суслопарнях, в клетях и амбарах, в конюшнях» и в бухгалтерии ключника, что там есть. Кто из обслуги чем заведует, по вашему ли указу все устроено? Не дурацким ли был сам указ?

Допросите ответственных лиц: пусть они наизусть продекламируют свои права и обязанности. Просмотрите их годовые, квартальные и текущие планы: все ли пересчитано, верно ли записано? Правомерно ли списана бочка бензина на мышей и крыс? Помните: мыши железа не едят!

Устраивайте слугам учебные тревоги. Поднимайте дворовых криком «пожар!», наблюдайте, как они спросонья бегут к табельному ведру, багру, лому. Как долбят асфальт в поисках пожарного гидранта. Как тушат собственной верхней одеждой и почечной струей учебную кучу мусора.

Тихонько включайте охранную сигнализацию. Следите за действиями охраны. Одетой ли она выбегает из караулки? Куда вставляет магазин — в автомат или в дамскую туфельку? И только после проявления явных свойств — расторопности, вороватости, самоотверженности и дебилизма — жалуйте своих бойцов кнутом и пряником.

Моделируйте нештатные ситуации, придумывайте немыслимые стихийные бедствия. У нас в донских станицах до самых перестроечных времен неплохо срабатывал уличный крик: «Станичники, войско в походе! Казаки Дон делять!». Многие инстинктивно выскакивали на улицу.

Мы с пацанами устраивали учения жильцам нижних этажей родного поселка. Устройство для инъекции адреналина называлось «стукалочка». Стукалочка состоит из четырех частей: длинной нитки, гайки, канцелярской кнопки и добровольца-смертника. Конец нитки продевается в дырку кнопки и завязывается узлом. Гайка привязывается в полуметре от кнопки. Готово!

В безлунную ночь кнопка втыкается в верхнюю перекладину оконной рамы «немецкого штаба». Гайка зависает в центре стекла. Нитка протягивается в укрытие. Самоотверженный партизан дергает ее в такт сердцебиению. Гайка стучит: «Тук-тук-тук! Вы спите, фашисты? Пора вставать!».

Сонный бюргер (после вечерней смены и заупокойной рюмки) высовывается в окно: «Was ist das? Nicht schissen!». В ответ — тишина. Только ветер гудит в проводах, тихо звезды мерцают. Семья полицая засыпает настороженно. И опять: «Тук-тук-тук…»… На третий-пятый тук у «немца» вырабатывается неплохая реакция, короткий старт. Партизан молодой еле успевает спастись бегством на островке посреди необъятной лужи.

После такой тренировки субъект восстанавливает природные рефлексы, годится для продолжения службы в SS (не путать с нашим СС — Страшным Судом).

Какие бывают поощрения и наказания? Мы уже писали о юбилейных медалях и выговорах перед строем. Награда может быть также более теплой, бытовой, семейной. Рекомендуется «привечать» отличника добрым словом. Идете по двору, а он стоит: «Здравия желаю, ваше благородие!». А ты ему тоже, с улыбкой: «И ты будь здоров, Вася, не кашляй!».

Для выражения благодарности и доброго отношения не нужен обширный лексикон. Нет нужды забивать голову куртуазными фразами. Чувство, если оно искреннее, может быть выражено любым звуком или жестом. Чекист-воспитатель Антон Семенович Макаренко умел произносить словосочетание «Собаки вы!» в 102 интонациях — от бешеного сторожевого лая, до ласкового отеческого мурчания.

Мой квартирный хозяин дядя Вася (тюремный охранник) называл свою трехлетнюю внучку «маленькая сволочь». В его голосе при этом звучала безграничная нежность.

Важно помнить, что поощрение и наказание не есть абсолютные величины. Они, как ничто другое, подчиняются формулам и тезисам теории относительности. Вот, например, ситуация.

Бригадир ваших овощеводов вырастил рекордный урожай хрена. Вовремя убрал продукт. Аккуратно очистил хреновый корень, заготовил впрок. Лист использовал при засолке капусты. Остатки листа высушил, перетер, разложил в бумажные пакетики и вывез на базар на собственном «жигуленке». Там он продал таинственный порошок под видом приворотного зелья, деньги аккуратно пересчитал и принес вам.

Бригадир вашей полевой братвы поперся на стрелку на хозяйском БМВ без разведки местности, попал в засаду, вырвался поцарапанный, прибежал к вам скулить и оправдываться.

Если вы отнимите у боевика битый БМВ и отдадите агроному, а в его новенькую десятку всунете нашкодившего хлопца, — это будет поощрением полеводу и наказанием силовику. Понижение статуса машины — гораздо больнее, чем лишение машины вообще. Представляете, как будут ржать соседские бандиты, когда ваш незадачливый боец выедет на люди в консервной упаковке?!

Хреновод тоже хорош будет в БМВ! И кто заметит заклеенные изолентой пулевые пробоины? Кто прочтет матерные стихи, нацарапанные врагом на капоте?

Особенно строго карайте рецидив. Случайную оплошность может совершить даже опытный волк: «Акела промахнулся!». Но, если брак повторяется раз за разом — это уже диагноз. Исправить такой порок, как правило, нельзя. Не окупается глубокая хирургия. Проще переквалифицировать нарушителя, отстранить от хлебного или женского места.

Неисправимый вор, прелюбодей, пьяница изгоняется со двора без жалости. Но в процедуре изгнания могут быть нюансы. Если вам удастся их учесть — хорошо.

Например, слуга замечен в воровстве медных денег. Вы его отчитываете, прогоняете спать до заморозков на сеновале. Снова ловите на расхищении нищенской милостыни. И решаете этого мерзавца гнать даже с сеновала. Но нужен третий случай — для любимой Богом троицы. Вы нечаянно роняете на крыльце кошелек. Весь день подученные слуги переступают брезгливо через его коричневую кожу. Наконец, под вечер кошелек исчезает. Вы готовитесь отдать команду о порке подозреваемого, об отсылке со двора с волчьим билетом. Но вдруг воришка входит к вам, ломая шапку.

— Вот, извольте, барин, осмотреть: не Ваш ли кошель с деньгами?

— Мой! — замираете вы удивленно.

В кошельке все на месте. Вот пятьдесят рублей пятью золотыми десятками. Вот рупь серебром. Вот мелочь медная.

Вы прощаете блудного сына.

Зря!

И не зря.

Нужно быть внимательнее, «барин»! Медь-то вы не сосчитали! А там как раз пятака и не хватает! Будь вы прозорливее, вы бы установили у парня клептоманию. И объект его болезни — медный пятак. Видно, в детстве больного было что-то связанное с прикладкой пятака к синякам, или помнит он пятаки на глазах покойной бабушки Арины Радионовны.

Короче, тут чистый Фрейд, а не грязный Бонд.

Но, допустим, вы настигли-таки жирную крысу. Ворует ваш повар сметану, хоть плач. Бидонами вывозит на рынок. Попробуйте перевести его на копку огорода. Вдруг он просто не умеет воровать картошку и огурцы? Может, он с молоком матери — зав. столовой — впитал сметанный рефлекс. А на свежем воздухе окажется вполне приличным человеком, будущим бригадиром, претендентом на БМВ?