Сергей Кравченко - НОВЫЙ ДОМОСТРОЙ

Поедаются голые овощи, готовится серьезный, «полный» стол. Его имя — «завтрак». Для полного восприятия еды всем мужикам разрешается переодеться просторнее. «Боярыни» остаются по-прежнему — в летниках белых, шубках черевчатых со спущенными рукавами.

Начинается вынос главных блюд, новобрачный спохватывается, встает, чествует тестя и тещу, приглашает к себе пировать и быстренько смывается, напялив золотое платье.

Дома — короткий отдых, установка большого стола, облачение новобрачной в полный наряд, приглашение тестя и тещи.

Тесть приезжает в золоте, с ним его «сидячие бояре» тоже в золоте, по двое в ряд, за ними толпа «людей, около коней пешком». Тещу и «боярынь» приволакивают в санях (по одной, чтобы коней не уморить). Все они, конечно, тоже в золоте с ног до головы.

По дороге выясняется, что в доме молодых не убрано после ночного побоища. Жеребцы и кобылы сорвались-таки с привязи, ворвались в залу и «промышляли» по-своему, с битьем лавок и скамеек. Пир переносится в дом свекра… Может и правда про коней, а может, это трюк такой, чтобы заманить тестя к свекру вне разрядов и чинов.

Делать нечего, едет!

Чтобы сгладить напряженность, применяют необычную рассадку гостей. На главном месте сажают тещу. Что ж, поделом!

За ней — новобрачную со свахами, приезжих боярынь, потом тутошних, и «ниже всех» — свекра и свекровь. А что? Мы не гордые! Дипломатия соблюдена.

Мужикам такие тонкости ни к чему. Тесть и свекр садятся рядом, новобрачный пристраивается третьим, поезжане приезжие размещаются чуть выше местных.

Тысяцкий по-простецки плюхается среди электората в «кривом столе».

Начинаются тосты, здравицы, новобрачный всех благодарит. Стол тем временем заполняется тяжелыми блюдами, от сортов выпивки рябит в глазах. И пока еще остатки коллективного сознания превышают мыслительный порог, дружка жениха «озвучивает» приглашение от тестя к свекру быть завтра с ответным визитом.

Едят уже очень плотно, прерываясь только для объявления очередных даров. Вот кому-то от кого-то выносят «кубок двойчатый» с крышкой, бархат, камку...

Свекр впервые официально обращается к тестю, поднимаясь с полным кубком меда: «Дай, Господи, нам здорово быть с детьми своими, — называет сына и сноху по имени и повторяется, — детками своими много лет!». Это надо понимать как косвенное пожелание свату долгих лет жизни.

Встает жениховский дружка и объясняет, что «двойчатый» кубок, оказывается, вынесли от молодого тестю. К кубку прилагаются бархат, золоченый в цвет кубка и сорок соболей. Теще выносят братину или стопку золоченую, отрез камки, другие сорок соболей.

После пира гостей провожают до коней и саней, уже без чинов, по-свойски. Гости возвращаются доедать блюда утреннего тещиного застолья. Местные в облегчении «прохлаждаются» у свекра.

Именно в эти часы второго дня отмечается наибольший комфорт застолья. Неспешно льется вино, гуси-лебеди гибнут с хрустом, политика забыта напрочь. Дружки и свахи подозрительно тусуются в две пары, загорается закат, тонкий серп молодой луны вылазит из-за конюшни.

Удачное время для свадьбы мы подгадали! В лучших пивных традициях!

Смеркается. Новобрачные тянуться на снопы. Их провожают уже без любопытства и разъезжаются каждый к себе.

Бьет полночь, и кажется, что-то случается со временем. Утром третьего дня снова готовится мыльня, дружка приезжает от тестя с мыльными дарами, но «полегче» вчерашних: «сорочка, порты, пояс, полотенце, — и что найдется иное».

Опять молодой выходит из мыльни к толпе поезжан, с трудом опознает посиневшего тысяцкого на руках охраны, идет к родителям, бьет челом, с отвращением глядит на овощи без хлеба.

Посреди завтрака входит невестин дружка, напоминает, что обещали же к нам в гости, так что ж вы тут наедаетесь?!

Его успокаивают, угощают, отпускают. Обещают скоро быть.

Продолжают завтракать, переменив платье.

Наконец трогаются. Отец едет справа от сына, тысяцкий пристегнут слева. Свекровь с новобрачной в санях, свахи с боярынями — вереницей следом.

Приезжают, встречаются, здороваются, садятся за вина и овощи. Потом дамы уходят на свою половину, а мужики достают брачные документы, разбираются в спорных вопросах — кому чего недодарено — подписывают итоговый протокол или оставляют недоразумения до трезвых дней.

После стола тесть благословляет зятя иконкой и наделяет новыми дарами: кубками, бархатом, камкой, соболями, лошадями в нарядах, доспехами. Желает здоровья.

Опрокидываются чаши: свата со сватом, свата с тысяцким. После стола перед отъездом люди свекра снова надевают нарядное платье, идут в хоромы к боярыням, там тесть благословляет дочь свою иконой и дарит ей платье, посуду, перстни, вотчины, рабов. Потом теща зятю дарит платье и посуду, а дочери — принадлежности для шитья и готовые платья.

И уж тут разъезжаются окончательно. В остальные дни собираются выпить и закусить не по обычаю, а «по произволу».

Но не всем такое везенье, чтоб можно было свадебную массовку в золоте разводить.

Отец Сильвестр со своим произведением подгадал как раз к совершеннолетию нового царя — молодого Ивана Васильевича. Так что писал с прицелом на царский бюджет. Прицел оказался верным.

Однако, книга целилась как бы не только в царя, а наоборот, — как бы в нас! Так что ж нам делать? Где деньги взять, если жениться охота?

Ну, честные способы отъема денег у сирот и вдов описаны во множестве других книг, а в этой мы с отцом Сильвестром просто притормаживаем немного и проводим «облегчение» свадебных расходов, по-нашему — секвестр.

Вот упрощенный вариант свадебного чина, «экспресс-чин без икр и каппучин», так сказать.

Сначала сговор. Жених идет со своими родственниками в дом будущего тестя чуть ли не пешком. С порога бросает на стол проекты зарядных грамот, спрашивает прямо, сколько, папаша, приданного отстегнешь?

Папаша отвечает тоже прямо: примерно хрен с половиной редьки, «сынок», — можешь их по-цареградски растереть!

Претендент на руку бесприданницы сводит глаза двустволкой, объясняет «папаше» мысль Коперника, что земля круглая, можно встретиться прямо этой ночью за ближайшим углом. Папаша приходит в понимание, и торг начинается по-серьезному.

Итоговая сумма никого не устраивает, но снимает самые древние рефлексы. Ударяют по рукам, но в зарядную пишут липу — «для людей приданого побольше — и договор, чтоб его не взять».

Секретные статьи протокола прячут ближе к сердцу, наружу выставляют голый понт утроенного размера — «чтобы было свойственным почестнее».

Тут уж посматривают в «полный чин» (см. выше) и выполняют из него только то, за что деньги платить не нужно: обнимаются, врут о заслугах сторон, тесть зятя благословляет дешевеньким образком без оклада — «гладким», дарит атласец или лук (без стрел).