Алан Саваж - Восемь знамен

— Чепуха, — отозвался вечно всем недовольный Марджорибэнкс.

— Не совсем, — возразил Ван. — Особенно если знаешь, что засуха неизбежна. Император Сяньлун, величайший из живущих, все же смертен.

— А выглядит как нельзя здоровее… — отметил Макартни.

— Это так, ваше превосходительство. Однако его величество уже объявил, что намерен отречься от престола через два года, когда истекут шестьдесят лет его правления как Сына Небес. Дело в том, что он не желает властвовать дольше, чем его прославленный дед, Шэн Цзунсянь хуанди, правивший шесть десятилетий под императорским именем Канси.

Макартни посмотрел на Роберта.

— Это правда?

— Таковы китайцы, милорд. Для них в этом мире всему отведено свое строго определенное место, в том числе и их собственным персонам.

— Итак, через Два года этот упрямец уйдет, — размышлял Макартни. — Но кто же ему наследует?

— Наследником императора станет его старший сын, принц Юньянь, — ответил Ван.

— И вы считаете, что этот принц будет более восприимчивым к переменам, чем его отец?

— А разве не присуще всем сыновьям стремление отличаться от отцов?

— Ей-богу, вы правы. И все-таки — два года. Я не могу два года торчать в этой языческой стране.

— Конечно, не можете, ваше превосходительство. Я посоветовал бы вам как можно скорее оставить Китай, но поддерживать со мной связь и ожидать перемен. А года через три можете вернуться, и тогда ваша поездка принесет большую пользу.

— Проехать полсвета ради десяти минут, и снова назад. Что ж, ничего не поделаешь, так тому и быть, джентльмены, — резюмировал Макартни, прежде чем скрыться в своей палатке.

— Ой глубоко разочарован, — сказал Баррингтон, который и сам испытывал опустошающее разочарование.

— Все варвары слишком быстро теряют надежду, — ответил Ван. — Вы исключение, Баррингтон. Мой господин хотел бы поговорить с вами.

— Он попытается получить вознаграждение, — высказал свое мнение Макартни.

— За какие такие заслуги? — недоумевал Марджорибэнкс. — Разве этот самый Хошэнь не знал, что нам дадут от ворот поворот? Он заслуживает лишь одного — нашего презрения.

— Однако мы будем по-прежнему в его власти до тех пор, пока не доберемся до наших судов, — подчеркнул Макартни. — Где состоится ваша встреча, Баррингтон? Хошэнь здесь, в Жэхэ?

— Насколько мне известно, нет, милорд. Он в Пекине. Ван Луцин хочет, чтобы я поехал с ним туда.

— Вот как, в Пекин? — Макартни хмыкнул. — Ладно, Думаю, вам придется отправиться вместе с ним. Ей-богу, я вам завидую, Баррингтон. Я много бы дал, чтобы увидеть этот сказочный город.

— Какие будут указания, милорд?

— Ну что ж, послушайте, что скажет Хошэнь. Но, конечно, ни на что не соглашайтесь, пока не доложите мне. К тому времени, полагаю, мы уже вернемся на наши суда и будем лучше контролировать ситуацию. Тяните время, Баррингтон. Тяните время. В этом секрет дипломатии.

Наутро небольшой конный отряд — Баррингтон с Ван Луцином и его свитой — покинул посольство.

На душе у Роберта было неспокойно. Страха он не испытывал, прекрасно понимая, что нужен зачем-то Вану и его хозяину, или, по крайней мере, им нужен Макартни, следовательно, ему ничего не угрожает, пока они не почувствуют, что им не получить желаемого. А тревожило его то, что он был гостем этого евнуха. Стараясь произвести впечатление на Макартни и других членов посольства, Роберт делал вид, что ничего его в Китае не удивляет, однако ему не доводилось прежде сталкиваться с таким человеком, как Ван.

Он знавал немало евнухов в Кантоне. Но они все без исключения занимали самое рабское положение, одевались хуже всех, от них неизменно тянуло резким, неприятным «ароматом евнухов» — запахом присущих им телесных выделений, вызывающим у многих отвращение. Ни один из них не носил такие богатые одежды, как Ван, не благоухал столь приятно, не обладал такой аурой надменной самоуверенности!

Могущество Вана проявлялось и в тех почестях, которые им оказывали в пути. В деревнях, где они останавливались на ночлег, им всегда отводили лучшие дома, к столу подавали сочную утятину или нежную свинину, сливовое вино. За трапезой Ван обычно разглагольствовал о величии Китая, не менее охотно, впрочем, он рассказывал и о себе.

— В Пекине вы остановитесь у меня, — сказал он как-то Роберту. — Моя жена никогда не видела внешних варваров. — И улыбнулся, заметив, как Роберт изменился в лице. — Вы не знали, что евнухи могут иметь жен? А что нам мешает? У меня и дети есть, два сына и дочь.

Роберт изумленно смотрел на евнуха.

— Приемные, Баррингтон. Я не волшебник. Но неужели вы думаете, что такой пустяк, как усеченная плоть, может помешать мне наслаждаться прелестями семейной жизни? А что до обладания моей женой — то разве нет у меня пальцев? Во многих отношениях они превосходят то, чего я лишился. — Он достал из дорожного сундучка запечатанную бутылку и протянул Роберту.

У того перехватило дыхание. В бутылке, наполненной, по всей видимости, спиртом, плавали пенис и яички, и это зрелище поражало воображение.

— Осмелюсь предположить: хранить их — значит увековечивать память о вашем несчастье, — нарушил он затянувшееся молчание.

— Возможно, так оно и есть. Но человек не должен потерять ни частички своего тела. Ведь не зря говорится, что только целым можно попасть на небеса? Именно поэтому обезглавливание считается таким ужасным наказанием, ведь если палач не проявит милосердие и не разрешит захоронить голову вместе с телом, то душа жертвы будет обречена на вечные скитания в царстве теней. То же и с гениталиями: я постоянно держу их при себе, чтобы в случае смерти они были похоронены вместе со мной.

Наконец путники достигли Великой китайской стены, проехали через одни из ворот, и на равнине перед ними поднялись пурпурные постройки огромного города. Даже издали поражало разнообразие и богатство архитектуры, масштабы и величественность которой Роберт ни с чем не мог сравнить. К западу раскинулся обширный зеленый парк с озерами, великолепными горбатыми мостиками и изысканными мраморными дворцами.

— Это императорский Летний дворец, Юаньминъюань, — пояснил Ван. — Это творение ныне правящего Сына Небес, императора Сяньлуна, более двадцати лет он доводил парк до совершенства. Парк занимает более шестидесяти тысяч акров.

— На это, должно быть, ушло целое состояние.

Ван пожал плечами.

— Что такое деньги для Сына Небес?

Озера лежали вокруг самого Пекина, намного превосходившего размерами Лондон и заключенного в высокие пурпурные стены, под которыми протекал канал, являвшийся, по словам Вана, ответвлением Великого канала; он питал водой все озера Запретного города, огороженного еще одним кольцом стен, — там жила императорская семья династии Дацинов и туда существа менее знатные не допускались.