Алан Саваж - Восемь знамен

Она показалась выше китаянок или маньчжурок, с которыми ему доводилось встречаться, на глаз около пяти футов и четырех дюймов. Девушка вытянулась в струнку рядом с фонарем, висевшим в изголовье кровати, так, чтобы он мог лучше ее разглядеть. Она была узкобедрая, с маленькой грудью, но соски ее вызывающе торчали, внизу живота курчавился тонкий шелковистый пушок, а длинные сильные ноги совсем не походили на лотосы. Черные как ночь волосы закрывали плечи и отвесной волной ниспадали до изгиба бедер.

Никогда еще ему не приходилось видеть более соблазнительное зрелище, а от лица девушки он просто не мог оторвать взгляда, — вроде бы ничего особенного, хорошенькое личико, с правильными и гармоничными, возможно, чуть крупноватыми чертами. Но вот глаза и рот… они придавали ей неотразимую привлекательность. Глаза были такие же черные, как волосы, глубокие, задумчивые и даже немного печальные. Прямые и узкие губы сулили бесконечное наслаждение, но в то же время предполагали сильную волю. В девушке-служанке?

— Я — Сао, — нежно произнесла она. Ты Баррингтон.

Роберт застыл, стоя на коленях, а девушка подошла к нему так близко, что он чуть не уткнулся лицом в ее бедра.

— Я сделаю тебя очень счастливым, — сказала она.

В этом он ни капельки не сомневался. Но как же строгие инструкции Макартни? В памяти всплыли, однако, слова Вана: Макартни никогда не узнает, что происходило в доме Хошэня.

Девушка принялась раздевать его; ей явно не приходилось иметь дело с европейской одеждой.

— Я — девственница, — призналась девушка, когда он остался почти нагишом.

Роберт встревожился. Пока она раздевала его, он, не в силах сдержаться, гладил ее грудь и ягодицы и вообще не намерен был бороться со своим желанием обладать девушкой.

— Как это? — спросил он.

Она пожала плечиками.

— Мой повелитель Хо все время покупает девушек и мальчиков. Многих из нас берут специально для высоких гостей.

Вряд ли Роберт мог считать себя почетным гостем; он понял, что Хо, должно быть, отчаянно хочет убраться из Китая.

Наконец Сао сняла с него все, и он тоже лежал теперь совершенно голый. Девушка раздвинула его ноги и прижалась своим лоном к пенису.

— Хочешь, побей меня?

— С какой стати я должен этого хотеть?

— Не знаю. Это доставляет мужчинам удовольствие — так меня учили. Или ты желаешь, чтобы «яшмовая дева сыграла на флейте»?

— Немного. — Он проглотил немало китайских книг о любви и знал, что она имеет в виду. Девушка встала на колени между его ног и взяла в рот «флейту», не отводя глаз с лица Роберта. — Немного, — напомнил он, когда движения ее губ стали настойчивей, и велел: — Иди сюда.

Она помедлила в нерешительности, как бы собираясь с духом перед тяжелым испытанием, и, не меняя позы, подвинулась вверх по его телу. Ее ягодицы скользнули по его пенису, лобку, животу и утвердились на груди. При движении густая поросль волос на его теле щекотала ее, и тогда она чуть изгибалась.

— Я кажусь тебе уродливым? — спросил он. — Отвратительным?

Она удивленно посмотрела на него.

— Ты прекрасен. Ты мой господин.

— Я прекрасен, потому что я твой господин?

— Все повелители прекрасны, — с философской простотой ответила она.

Он взял ее за плечи и потянул вниз, к себе. Попытался поцеловать, чем удивил еще больше, но это не убавило восторга, с которым он принимал на себя тяжесть ее распластанного тела.

— Сколько тебе лет, Сао?

— Пятнадцать, милорд.

«Выходит, я животное, чудовище, — подумал он, — которое следует повесить». Но только для Англии. Здесь, в Китае, девушка была старовата для девственницы.

— Что доставит тебе наслаждение, мой господин? — спросила она.

Он порылся в памяти, выбирая нужные фразы из китайской библиотеки любви.

— Пожалуй, вот что: «Рыбки сцепляются своими чешуйками».

Она послушно наклонила голову; он знал, конечно, что выбрал излюбленный китайцами способ; девственница она или нет, проданная в проститутки девушка должна была изучить мужские желания и способы их утоления.

Сао приподнялась, скользнула вниз по его телу и оседлала чресла.

— Боишься? — спросил Роберт, заметив, Как напряглось ее лицо.

— Ты мой господин, — напомнила она — и приняла его в себя.

— Я обдумал требование его светлости, — начал беседу Хошэнь, когда утром они с Робертом сели завтракать. — Оно оскорбительно для меня и для моего повелителя. Вы вернетесь к своим кораблям и доложите вашему господину, что я передумал, на его корабли не поеду, так же как и в Индию.

— Я сожалею, ваше превосходительство.

— Я верю вам. Баррингтон, вы мужественный человек? Вы хотели бы добиться преуспевания и прославить свое имя?

— Если этого можно достичь без нарушения закона.

— Законы, Баррингтон, писаны людьми в своих собственных целях, и поэтому могут людьми же и нарушаться, когда эти цели им больше не подходят. Но я не требую от вас преступать закон. Я спрашиваю, достанет ли у вас смелости разбогатеть.

— Надеюсь, достанет.

— Тогда слушайте. Ваш господин боится пойти навстречу моим желаниям. Глупец. Тогда, может быть, вы согласитесь? Я щедро вам заплачу.

— Я, ваше превосходительство? У меня нет корабля.

— Достаньте. — Хошэнь щелкнул пальцами, двое слуг поспешили к ним с небольшой коробкой и поставили ее на пол перед Робертом. Один из слуг открыл коробку. Внутри сверкнул металл. — Здесь сто таэлей [4] Таэль (кит. — лян) — в XIV–XIX вв. основная в Китае весовая и денежная единица, равная 31,3 г. . Самое чистое серебро на свете. Вы знаете, что такое таэль, Баррингтон?

— Да. Это мера веса, равная в нашем исчислении одной с третью унции.

— Значит, перед вами сто тридцать три унции серебра. Более восьми фунтов веса, если следовать варварскому счету. Изрядные деньги.

Роберт сглотнул слюну.

— Да, ваше превосходительство, изрядные.

— Эти деньги — ваши. Если ваш господин не пошлет корабль в Шанхай следующей зимой, я хочу, чтобы его привели вы, Баррингтон. Это серебро ваше. А когда вернетесь с вашим кораблем, получите тысячу таэлей, и столько же достанется капитану. По восемьдесят три фунта чистого серебра на каждого. Разве не хватит этого богатства на всю жизнь?

— Да, ваше превосходительство. — Роберт не верил своим ушам.

— Слушайте дальше: вы приведете свой корабль в Шанхай в устье Янцзы, как я уже сказал. Там мой доверенный человек встретит вас и в качестве лоцмана проведет вверх по реке до Ханькоу, где к вам присоединюсь я. Понятно?

— Да, конечно.

— Значит, вам ясно также, что эту тайну знаем только мы с вами. Особенно надо беречь ее от Макартни.

— Да, ваше превосходительство. Мой корабль доставит вас в Индию?

Хошэнь улыбнулся.

— Просто приведите мне корабль. Когда сделаете это, я скажу вам, куда хочу отправиться. Но помните: вы должны быть в устье Янцзы не позднее чем через месяц после окончания следующего года, китайского Нового года.