Алан Саваж - Восемь знамен

Многое из того, о чем поведал Марко Поло, сочли за вымысел. Легенда обернулась явью лишь с рискованными путешествиями испанцев и португальцев, за ними голландцев и затем англичан по Тихому океану. Оказалось, что действительно существует мифическая нация желтокожих мужчин и женщин, населяющая восточную половину Азии, самый многочисленный на земле народ, подчиняющийся воле одного человека. Означало ли это, что китайцы были наиболее могущественной на земле нацией? У Макартни такое предположение вызывало улыбку. Но, возможно, это была самая богатая нация…

Английские авантюристы впервые появились в китайских морях полтораста лет назад, но лишь в последние пятьдесят торговля с Китаем приобрела важное значение. Британцы последовали примеру и совету своих португальских конкурентов и по Жемчужной реке, которая уходила в глубь южного Китая на семьдесят с лишним миль, добрались до огромного порта — Кантона. Там, и нигде больше, утверждали португальцы, разрешалось торговать с Небесной империей «внешним варварам», и каким бы унизительным ни казалось это прозвище подданным Георга III, короля Великобритании, Франции и Ирландии, оно приклеивалось ко всем без исключения пришельцам с запада. Но виконт Макартни со своими шестью кораблями продвинулся намного севернее устья Жемчужной реки и достиг залива Чжили.

С приближением китайских судов шум становился все громче. Британцы уже стояли спокойно на якоре, но их пушки были выдвинуты: по двадцать орудий на каждом корабле приготовили к стрельбе холостыми зарядами, остальные зарядили ядрами и зажгли порох на запалах — на всякий случай. Капитан Гауэр, коммодор эскадры, слыл осторожным человеком.

Теперь, когда паруса на шести судах были убраны, синесюртучные офицеры все как один направили свои подзорные трубы на надвигающиеся джонки и сампаны. Джонки оказались на удивление большими, некоторые даже трехпалубными и к тому же неожиданно хорошо вооруженными; в открытых орудийных портах виднелись жерла пушек. Английских моряков не пугало численное превосходство, как-никак уже сотню лет они претендовали на морское господство — благодаря великолепному сочетанию искусства мореплавания и артиллерийского мастерства, и все-таки волей-неволей каждый прикидывал, сколько же китайцев толпилось на палубах джонок и обступивших их сампанов.

Экипажи китайских судов работали что есть сил. Легкий ветер с моря лишь слегка прижимал стоящих на якоре остиндцев, зато китайской флотилии приходилось идти прямо против него, и кто бы осмелился предположить, что прямоугольные посудины с такими же прямоугольными парусами могли выполнять этот маневр столь искусно. Правда, для продвижения к цели китайцы использовали не паруса, а мускульную силу. Англичане в подобной ситуации спустили бы на воду свои шлюпки и двигались на буксире, китайцы же даже самую большую из джонок гнали вперед огромными веслами (по пятьдесят гребцов на каждом борту), проходящими через уключины размером с корабельные амбразуры; лопасти уходили в воду, чтобы некоторое время спустя появиться снова, а гребные команды тем временем спешили назад к корме, чтобы опять занести весла.

— Вам приходилось видеть подобное, Баррингтон? — полюбопытствовал Макартни.

— Приходилось, милорд. На Жемчужной. В этой стране человеческий труд — самый дешевый товар.

Роберт Баррингтон хорошо знал Жемчужную реку. За двадцать лет плавания на Востоке он несколько раз участвовал в рискованных путешествиях вверх по реке в качестве помощника капитана на торговом судне. До самого последнего времени это делало его одним из немногих избранных. Англичане были слишком заняты Индией — огромным, неудержимо влекущим сокровищем, случайно попавшим в их когти с крушением империи Моголов. Именно в Индии можно было сколотить состояние. О тех же, кто в погоне за китайским шелком считал необходимым идти на дополнительный риск и устремлялся в кишащий пиратами и наводненный голландцами Малаккский пролив, говорили, что они хотят слишком многого.

Словом, это было уделом одиночек. Набобы начали возвращаться в Англию с неправедно нажитыми капиталами и закладывать основы великого множества вошедших в историю семейных состояний, а между тем сама Ост-Индская компания погружалась в финансовую трясину. Каждая битва, каждая победа, каждая присоединенная или взятая под административное управление территория стоила безумных денег, а продажность чиновников была такова, что никаких полагающихся налоговых поступлений ожидать не приходилось. Возникла необходимость искать добычу где-то еще.

Взяться за Китай показалось блестящей идеей, возникшей в какой-то мере случайно. В Европу чай впервые привезли португальцы в середине XVII века. Чайные листья предстали тогда причудливой новинкой, что только с ними ни делали — разве что бутерброды. И только когда кому-то пришло в голову заваривать их и пить полученный настой, чай стал популярным напитком. В Англии и других странах со схожим климатом быстро поняли, что чашка горячего чая так же бодрит, как кружка эля, но при этом еще и голова остается свежей. За последние полвека потребность в чудесных листьях возросла неимоверно.

Торговцам чаем в Англии казалось, что Ост-Индская компания напала на золотую жилу. Но только в самой компании знали реальное положение дел. Ей требовалось все больше и больше чая для выполнения полученных заказов… Между тем китайцам, выращивающим чай, явно не требовалось ничего из того, что компания могла поставить взамен, — ничего, кроме серебряных слитков.

Тогда компаний обратилась за помощью к родному правительству, имея для этого веские основания, так как ее акционерами являлись многие влиятельные англичане. Правительство издало указ, по которому чай в розничной продаже облагался дополнительным налогом. Полученные средства шли на возмещение расходов компании. Любителям чая в Англии ничего не оставалось, кроме как платить налог, чтобы и впредь наслаждаться обожаемым напитком. А вот любители чая в американских колониях отказались платить дань, последовавшая война за независимость стоила Великобритании половины ее империи — и компания вновь откатилась на прежние позиции. Спасти положение должно было соглашение с Сыном Небес. Так возникла нужда в Макартни и его посольстве, снарядить которое, как утверждали, стоило около ста тысяч фунтов.

Шум стал совершенно оглушительным. Джонки и сампаны вплотную приблизились к стоящей на якоре Британской эскадре, обошли ее по правому и левому борту, а также со стороны моря и сомкнули кольцо вокруг возвышающихся над ними остиндцев. Громыхали барабаны, гремели трещотки, пронзительное пение труб прерывалось треском рассыпавшихся в небе шутих. Струйки дыма поднимались над судами, проплывали меж трепещущих знамен, смешиваясь с благовонными облачками ритуальных свечей, курившихся на шканцах каждого корабля.