А.Н.ГЛИНКИН - Дипломатия Симона Боливара

Преодолев немало трудностей в пути, Cea в июне 1820 года добрался до Лондона, чтобы находиться ближе к Испании. По своей инициативе и выйдя за рамки полученных инструкций, он разработал фантастический план примирения колоний с «матерью-родиной» путем создания федерации во главе с конституционным монархом Испании Фердинандом VII. В состав федерации наряду с Испанией должны были войти Колумбия, Чили и Ла-Плата [154].

Свой проект Cea направил в Мадрид в ноябре 1820 года через испанского посла в Лондоне герцога Фриаса. Ожидая ответа, дипломатический эмиссар Колумбии добился приема у английского министра иностранных дел лорда Кэстльри и пытался, хотя и безуспешно, убедить его в необходимости оказать поддержку данному проекту. Лондон не склонен был брать на себя посреднические функции. Еще не выветрились горькие воспоминания о первой неудачной посреднической миссии Англии.

Фердинанд VII категорически отверг предложения посланца Колумбии. Однако это не обескуражило Cea. Он решил лично отправиться в столицу Испании. Друзья Cea при королевском дворе должны были, по его мнению, оказать ему содействие в заключении почетного мира. Особенно он надеялся на помощь своего близкого друга, влиятельного министра иностранных дел Эусебио де Бар- дакси-и-Асара, принадлежавшего к либерально-умеренным кругам. Правда, было одно затруднение: Cea не располагал деньгами для поездки. Однако он изыскал простое решение, получив в Лондоне заем в 20 тыс. ф. ст. на весьма кабальных условиях. После этого в мае 1821 года Cea известил Боливара письмом, что он находится на пути в столицу Испании. В Мадриде его ждали дурные вести: пока он добирался до Мадрида, Фердинанд VII провел реорганизацию испанского правительства, отправив Бардакси и других неугодных министров в отставку.

Некоторое время Боливар не получал полной информации о демаршах своего дипломатического эмиссара. Когда же ему удалось ознакомиться с планом Cea, Освободитель пришел в ярость. Ради примирения Cea был готов пожертвовать частью завоеванного в тяжелой борьбе суверенитета. «Кажется, гений ошибок руководил всеми шагами нашего посланца», – пришел к заключению Боливар. Попутно он отметил, что Фердинанд VII оказал Cea немалую услугу, отвергнув его план [155].

Ситуация сложилась неординарная, и требовались меры для ее исправления. В январе 1821 года Боливар решил направить в Испанию новую дипломатическую миссию. После заключения соглашения о перемирии он получил международно-правовую основу для прямых сношений с Мадридом. В ст. II соглашения говорилось: «Поскольку первоочередной и главной целью этого перемирия являются переговоры о мире…, оба правительства будут направлять и принимать эмиссаров или доверенных лиц, которых сочтут целесообразным делегировать. Этим посланцам, снабженным верительными грамотами, будут обеспечены гарантии и личная безопасность, соответствующие мирному характеру их миссии» [156].

На этот раз защита интересов Колумбии была доверена министру иностранных дел Хосе Рафаэлю Ревенге, опытному дипломату, начавшему свою карьеру еще в дни первой венесуэльской республики, и губернатору провинции Богота Тибурсио Эчеверриа. Они везли личное послание Боливара испанскому королю. Освободитель решительно проводил в жизнь одну из своих главных внешнеполитических заповедей – вести переговоры на основе полного равенства сторон. Боливар призывал Фердинанда VII содействовать заключению мира, который принесет успокоение Испании и самостоятельность Колумбии, сделает ее подлинной второй родиной испанцев [157].

Ревенга и Эчеверриа 24 января 1821 г. получили подробнейшие инструкции Боливара. На 17 страницах излагалось 21 предписание относительно задач миссии и путей их осуществления. Указывалась даже точная сумма выделенных им денег – 8 тыс. золотых песо. Документ подписали Боливар и военный министр Брисеньо-Мендес. Столь тщательная подготовка миссии говорила о серьезности намерений Боливара. Несомненно, он учел также не совсем удачный эксперимент с предоставлением Cea неограниченных полномочий.

Главная задача, поставленная перед Ревенгой и Эчеверриа, была сформулирована Боливаром столь точно и категорично, что не оставляла никакого простора для «фантазий» или независимого «творчества». Посланцам Колумбии предписывалось добиваться заключения мирного договора на основе «признания Испанией абсолютной независимости, свободы и суверенитета республики Колумбия и ее полного равенства со всеми другими независимыми и суверенными государствами мира». Такое признание означало «четко зафиксированный отказ со стороны Испании, ее народа и правительства, а также со стороны всех титулованных наследников от прав, претензий собственности и суверенитета в отношении республики Колумбия как целого, так и каждой из составляющих ее частей…, которые ранее образовывали генерал-капитанство Венесуэлу, вице-королевство Новую Гранаду и аудиенсию Кито» [158].

В инструкциях указывалось на необходимость отстаивать права Колумбии на Панамский перешеек ввиду его важного стратегического значения. Известно, что Боливара увлекала идея сооружения в будущем межокеанского канала.

В случае если на переговорах Испания поставит вопрос о создании федерации метрополии и ее колоний или предложит Колумбии принять в качестве суверена какого-либо бурбонского принца, Ревенга и Эчеверриа должны были безусловно отвергнуть эти проекты. Не забыл Боливар определить и роль Cea в связи с посылкой новой миссии. Согласно инструкциям, ему надлежало оказывать помощь колумбийским посланцам и действовать только совместно с ними.

Ревенга и Эчеверриа прибыли в Мадрид раньше Cea и в мае 1821 года получили аудиенцию у министра иностранных дел Бардакси. Однако дальше дело застопорилось. Министр иностранных дел Испании уклонился от переговоров о заключении мира под тем предлогом, что следует дождаться приезда Cea. Возможно, Бардакси предчувствовал свою скорую отставку и не хотел неосторожными действиями ускорить развязку. Он, конечно, хорошо знал настроения Фердинанда VII и дворцовой камарильи. Его руки были связаны в силу еще одного обстоятельства. Кортесы, созванные королем, при участии представителей Мексики занимались в это время изысканием средств спасения испанских интересов в колониях, и Бардакси ждал исхода этих дебатов. Кортесы создали специальную комиссию. Видимо, не без влияния проекта создания федерации Испании и ее колоний эта комиссия выдвинула предложение разделить испанскую Америку на три части. Каждая часть должна была управляться одним из отпрысков бурбонского королевского дома и платить финансовую дань «матери-родине». Получив в свои руки копию документа об этом плане, посланцы Колумбии могли убедиться, что не только Фердинанд VII, но и буржуазные либералы продолжали мыслить категориями испанского колониального величия. К тому же они не могли противостоять королю. Стоило Фердинанду VII выразить свое отрицательное отношение к предложениям кортесов, как