А.Н.ГЛИНКИН - Дипломатия Симона Боливара

Дипломатическое признание со стороны Англии явилось поворотным пунктом в развитии отношений Великой Колумбии со странами Европы.

Драматические повороты французской истории от Великой буржуазной революции к империи Наполеона, а затем к реставрации Бурбонов и вновь к июльской революции 1830 года определяли сложные и запутанные взаимоотношения между восставшей испанской Америкой и Францией. При всех переменах в Тюильрийском дворце французская политика строилась с учетом двух взаимосвязанных факторов: интересов этой страны в Европе и ее стремления добиться в соперничестве с Англией и США политического влияния и торговых привилегий в заокеанских владениях Испании.

Первые контакты венесуэльских патриотов с французскими дипломатическими представителями были установлены миссией Висенте Боливара – Талисферо Opea, прибывших в США в 1810 году. Не сумев овладеть испанскими колониями в Америке в начале века, Наполеон решил снискать себе симпатии борцов за независимость и использовать их в целях своей европейской политики. В инструкциях министру иностранных дел герцогу Бассано император Франции писал в 1811 году: «Я желаю вообще всего того, что может содействовать независимости испанской Америки…, если только она не будет под влиянием Англии» [421]. Бассано получил указание наладить контакты с представителями восставших колоний и подготовить предложения о посылке французских волонтеров за океан. После этого посланник Франции в Вашингтоне Л. Б. Серюрье начал переговоры с Т. Opea и пригласил венесуэльскую миссию прибыть в Париж. Естественно, Opea откликнулся на это приглашение: «Венесуэла примет с благодарностью любую поддержку и помощь, какую пожелает оказать Наполеон» [422]. Переговоры в 1813 году продолжил в Париже венесуэльский патриот Мануэль Паласио- Фахардо. Но практических результатов они не принесли. Русский поход, а затем смертельная схватка с державами Четверного союза (Англия, Австрия, Пруссия, Россия) заставили Наполеона забыть о делах испанской Америки. Паласио-Фахардо в 1814 году был выслан из Франции.

Победители Наполеона реставрировали во Франции власть Бурбонов. При Людовике XVIII и Карле X в стране свирепствовала дворянско-клерикальная реакция. В области внешней политики знаменем французских роялистов являлся легитимизм. После того как в 1818 году оккупационные войска государств Четверного союза ушли из пределов Франции, Людовик XVIII стал полноправным участником «Священного союза». Французское правительство до поры до времени играло роль младшего партнера держав-победительниц, но втайне мечтало о реванше. Для возрождения былого международного величия Франции Париж хотел бы разыграть испаноамериканскую карту.

Фердинанд VII, «трудный ребенок» монархической Европы, требовал постоянной заботы всех европейских дворов, отстаивавших «священные права» королей. Однако Тюильри претендовал на особую роль в этой коллективной опеке. Франция имела общую границу с Испанией, а венценосцы этих двух государств были связаны так называемым «фамильным пактом», ибо принадлежали к ветвям одного королевского дома Бурбонов. Париж, однако, не страдал бескорыстной преданностью легитимистским принципам. Творцы французской внешней политики надеялись получить в качестве платы за действенную поддержку Фердинанда VII что-либо из колониальных владений Испании, в частности испанскую часть острова Санто-Доминго. Но здесь им дорогу преграждали Англия, традиционный союзник мадридского двора, и Россия, чей голос в европейских делах после военной победы над Наполеоном значил очень много.

Выход из этого лабиринта противоречий и подводных рифов французские политики пытались найти за счет насаждения в бывших колониях Испании в Америке независимых конституционных монархий с бурбонскими принцами во главе. Идея эта родилась в Париже еще в 1816 году, и в первоначальном плане речь шла прежде всего о Мексике и Буэнос-Айресе. Позднее в орбиту этого плана оказались вовлеченными также Перу и Великая Колумбия. Людовик XVIII и его министры усиленно продвигали свой план в «Священном союзе», по мере того как становилась очевидной неспособность Фердинанда VII вернуть старые порядки в колониях. Кэ д'Орсе зондировал реакцию соответствующих правительств в Лондоне, Санкт- Петербурге и Мадриде. Французский министр иностранных дел Шатобриан в следующих словах изложил позицию Парижа своему английскому коллеге Кэстльри: «Если Европа вынуждена будет признать де-факто правительства в Америке, европейскую политику следует направить на создание в Новом Свете монархий вместо республик, иначе последние станут поставлять нам свои принципы вместе с экспортными товарами» [423]. Этой позиции Франция придерживалась на протяжении всей первой половины 20-х годов. Особая ценность ее для Людовика XV111 заключалась в возможности сочетать преданность доктрине легитимизма с политической необходимостью учитывать интересы французской буржуазии: если в испанской Америке утвердятся конституционные монархии, они будут связаны тесными узами не только с Испанией, но и с Францией.

В правящем лагере Франции периода второй реставрации наряду с лидером ультрароялистских групп графом д'Артуа действовали сторонники более разумной внешней политики. Морской министр барон П. Б. Порталь в 1819 году поставил в правительстве вопрос о необходимости считаться с требованиями французских промышленников и торговцев, настаивавших на установлении регулярных связей с Бразилией и испанской Америкой. Об этом же шла речь в памятной записке, представленной кабинету министров Коммерческим советом в 1821 году. Несмотря на свой консерватизм, Шатобриан достаточно четко выразил настроения, получившие распространение в деловых кругах: «Францию не устраивало предоставление монополии на торговлю с Новым Светом Англии и Соединенным Штатам» [424]. Учитывая потребности развития торгового обмена с испанской Америкой, кабинет министров в сентябре 1822 года принял решение открыть французские порты для торговых кораблей патриотов. Эта мера носила робкий, половинчатый характер. Кораблям новых государств разрешалось бросать якорь в гаванях Франции, только если они будут воздерживаться от поднятия национального флага и характер их торговых грузов будет служить свидетельством того, что они не занимаются каперством.

Дебаты о признании независимости новых государств в Америке развернулись во французской печати и в палате депутатов парламента. Политические симпатии французских либералов, находившихся в оппозиции к роялистскому режиму, были на стороне борцов за независимость колоний. В 1819 году Боливар пользовался в Париже большей популярностью, чем какой-либо другой иностранный деятель. В столичном театре «Варьете» в то время с успехом шла пьеса «Боливар и Морильо». Известный деятель либерального лагеря аббат Прадт в период 1821 -1828 годов опубликовал шесть работ о борьбе испаноамериканских патриотов и их лидера Боливара, получивших широкое распространение во Франции и в других европейских странах. В палате депутатов генерал М. С. Фой патетически восклицал: «Разве вы не знаете, что имя Боливара будет почитаться в грядущих веках, подобно имени Вашингтона!» [425].