Алан Савадж - Последний знаменный

— Город был отдан на разграбление, — продолжал Дин. — По поступающим данным, там произошла жуткая резня. Подробностями я не располагаю, но уверен, что европейцам сохранили жизнь, ведь это война между Китаем и Японией. У меня нет никакой информации о твоей сестре или тете с дядей. И отпуск тебе предоставить я не могу, Роберт.

— Я все понимаю, сэр.

Они всегда были друзьями, а за последние несколько трагических месяцев их дружба стала еще крепче, Роберт стоял плечом к плечу, когда Дин осудил капитана крейсера «Цзи Юань» за проявленную трусость и приговорил к немедленной казни. Капитан был тут же обезглавлен. Но он знал, так же как знал и Дин, что причина их поражения при Ялу вовсе не в бегстве китайских крейсеров, а в преступной халатности, из-за которой они остались без боеприпасов... и до сих пор оставались без этого корма для своих орудий.

— Я собираюсь сделать запрос, есть ли у нас хоть какая-нибудь надежда пополнить боезапасы, чтобы выйти в море.

— Ни малейшей, как я полагаю.

Роберт не знал доподлинно, насколько адмирал осведомлен о его личной жизни.

— Моя семья имеет определенное влияние на вдовствующую императрицу. Может быть, я должен поехать в Пекин...

Дин мрачно усмехнулся:

— Не думаешь ли ты, что я не рассматривал такой вариант, Роберт? Я даже написал обо всем наместнику Ли Хунчжану. Он ответил, что это ничего не даст. Ее величество больше не контролирует Пекин. Император проводит свой курс. И он не дружит с теми, кто когда-то имел дело с его тетей. Мы должны надеяться на лучшие времена. Это все, что нам остается.

Дин, как почувствовал Роберт, сдался. И его трудно было винить, ведь хозяева так его подвели. Но сам Роберт не имел намерения опускать руки. Кроме того, он остро нуждался в информации. Сойдя на берег, Роберт написал письмо отцу, но только в середине декабря, когда уже изредка шел снег, получил ответ.

«Виктория и Джоанна вернулись в Шанхай благодаря учтивости японцев, — писал Джеймс, — если это можно так назвать. Они стали свидетелями только одной сцены резни, но этого хватило, чтобы с Артуром Дженкинсом случился сердечный удар, от которого он умер. Смерть мужа и все пережитое ввели Джоанну в состояние шока, из которого она, по нашему мнению, вряд ли когда-нибудь выйдет.

Японцы приносят извинения во все стороны. Они заверяют, и это подтверждают некоторые свидетели, например корреспондент «Таймс» Виллиерс, что их регулярные войска вели себя безупречно. К несчастью, в армию Оямы, похоже, были включены подразделения так называемых самураев. В Японии с этим классом официально покончено, но осталось еще много приверженцев древнего кодекса чести воина «бусидо», который, как я понимаю, обладает многими достоинствами, но в котором также воплощается порочная мысль о том, что побежденный не заслуживает снисхождения. Эти необузданные самураи, незнакомые с дисциплиной и по этой причине неподвластные никакому боевому командованию, использовались в качестве носильщиков и ординарцев. По традиции, они постоянно носят при себе грозные мечи, и с этим ужасным оружием их выпустили на несчастных жителей Порт-Артура. Говорят, их будто бы наказали за имевшие место эксцессы, но это слабое утешение для убитых и покалеченных.

Но тебе, конечно, хотелось бы побольше услышать о Виктории. Она пережила выпавшее на ее долю испытание со всей стойкостью и мужеством, которые я мог бы ожидать от своей дочери. События Того дня вызвали преждевременные роды, с которыми, в отсутствие какой-либо помощи, — тетя находилась в состоянии прострации, пережив боль и шок, — Виктории пришлось управляться одной.

За это и за рождение здорового ребенка я горжусь ею, но должен сказать, что факт китайского происхождения дитя безмерно расстроил твою мать. Она едва смогла заставить себя взглянуть на внука, а Виктория до сих пор отказывается раскрыть имя отца. Нам остается только сделать пренеприятное предположение, что он — один из наших слуг. Тем не менее она сказала нам, будто бы ты выразил желание усыновить ребенка. Если это правда, я бы хотел услышать подтверждение от тебя самого как можно скорее, поскольку тогда наше положение значительно облегчится...»

Письмо было адресовано на дом Роберта в Вэйхайвэй, и он сошел на берег, чтобы получить его. Сейчас, прочитав письмо отца, он улыбался Чжан Су через комнату.

— У нас будет приемный сын, — сообщил он.

— Ты мне ничего не говорил об этом.

Я хотел сделать тебе сюрприз, поэтому молчал, пока все до конца не решилось. Сын. Разве это не прекрасно? Как только война закончится, мы поедем в Шанхай и заберем ребенка.

— Я не понимаю, — запротестовала Чжан Су.

— Тут нечего и понимать. Как только закончится война, ты станешь мамой. Так что радуйся.

— Ты, — заявил Адриан своей сестре, — дерьмо!

Виктория отвернулась. После возвращения домой она избегала оставаться с ним наедине. Сначала это не составляло труда, так как она пребывала в таком состоянии, что была сразу направлена в постель с ребенком и не выходила из спальни несколько недель. Сейчас она чувствовала себя здоровой, как прежде. И он воспользовался первой же возможностью застать ее в саду, где она гуляла с сыном.

— Забеременеть без мужа само по себе плохо, — сказал Адриан, — но от китайца... Ты знаешь, что бы я сделал на месте нашего отца? Я бы привязал тебя и того мерзавца друг к другу и бросил вас обоих в реку.

— Мне только остается радоваться, что ты не мой отец, — спокойно отозвалась Виктория. Она ничуть не сомневалась, что возмущение его вызвано отнюдь не попранной честью семьи. Его бесила мысль, что она позволила другому человеку залезть в свою постель. Он возненавидел бы любого человека, а уж китайца... И это все, что он знал об отце ребенка. Цин Сань таинственно исчез из Дома Баррингтонов, пока Виктория была в Порт-Артуре, поэтому Адриан никак не мог докопаться до тайны сестры.

— Точно, — согласился Адриан. — Считай, тебе повезло, поскольку я могу вскоре занять место отца. Настанет такой день, отец, заметь, не молодеет.

— Ты непристоен. И почему ты думаешь, что когда-нибудь станешь хозяином Дома? Роберт...

— Роберт? — Он презрительно прищурился. — Роберт далеко, дражайшая сестричка. Участвует в войне, которая, вероятно, никогда не кончится. И в которой он, вероятно, не выживет.

То, что конец не заставит себя ждать, было очевидно всем. Всем, кроме, казалось, властителей Пекина. Возможно, они надеялись на приход зимы, которая остановит продвижение японцев и боевые действия в Маньчжурии. Но несмотря на штормовую погоду в заливе Чжили и в Японском море, установившуюся к концу года, японцы, обладая тотальным морским превосходством, не давали передышки своему противнику.