Алан Савадж - Последний знаменный

— Знаю, — парировал Роберт. — Видите ли, мне не пришлось учиться в Итонском колледже. Я отправляюсь в путь сразу же, как только организую сопровождение. И после посещения могилы жены.

— Баррингтон, — произнесла Цыси, — Мне сообщили, что ты мертв.

«Вот оно, падшее величие», — подумал Роберт. В свое время он много путешествовал по Китаю, но всегда благодаря своему имени и богатству с относительным комфортом. Отрезок пути на запад под тенью Великой стены был самым трудным из всех его путешествий. Он карабкался на горные перевалы среди нависающих вершин, он пересек пустыню. Теперь, когда осень вступила в свои права, его преследовали нескончаемые дожди. Из его первоначальной партии численностью шестнадцать человек двое умерло в пути, пали также четыре лошади. И вот наконец он здесь, в этом захудалом городишке, лицом к лицу с правителем всего Китая.

Цыси была в обычном платье, со скромным гримом на лице, компанию ей составляли только две дамы и четверо евнухов, а также Жунлу. Не было и признака присутствия императора, хотя Роберт знал, что тот сопровождал свою приемную мать. Охранял вдовствующую императрицу отряд Пекинского полевого войска. Полковник этого войска долго и подозрительно разглядывал Баррингтона и даже приказал его обыскать, прежде чем допустить к Цыси. Баррингтон поднялся после церемонии приветствия коутоу:

— Как сказал как-то один знаменитый американец, известия о моей смерти сильно преувеличены.

— Рада в этом убедиться. Даже пусть ты и разозлил меня, но я не желала бы твоей смерти, Баррингтон.

— Чжан Цзинь тоже разозлил вас, ваше величество?

Глаза Цыси сверкнули:

— Он навлек на нас все эти беды. Я знаю, что его дочь — твоя жена. Но он не был ей родным отцом.

— Моя жена тоже мертва, ваше величество. Она не смогла перенести казнь своего отца, даже не родного.

— Ты проделал весь этот путь, чтобы высказать мне свои упреки, Баррингтон? Если так, то тебе лучше уйти.

— Я пришел, чтобы вернуть вас в Пекин, ваше величество

— Ты что, прячешь армию в горах, Баррингтон? Или держишь меня за дуру?

— Я пришел по просьбе британцев, выступающих от имени и других варваров, ваше величество. Китаю нужно правительство. А правительство — это вы.

Цыси улыбнулась:

— Ты хочешь сказать, они признают свое поражение? — Она взглянула на Жунлу. — Разве я не говорила тебе, что они признают поражение?

— Да, ваше величество, говорили. — Жунлу испытующе посмотрела на Роберта, пытаясь угадать правду.

— Они признали поражение, ваше величество, — согласился Баррингтон; его дело — успех миссии и возвращение домой, а не упражнения в семантике. — Однако встал вопрос о контрибуции...

— Сколько на этот раз?

— Они хотят четыреста пятьдесят миллионов таэлей. — Цыси не моргая смотрела на него. — В течение сорока лет, — добавил Роберт. Цыси облегченно, с шумом выдохнула. — С процентами, — закончил он.

— На сорок лет... — презрительно проговорила Цыси. — Мы поручим это дело Харту. Он умеет собирать контрибуции. — Она улыбнулась, — Через сорок лет мы все будем на том свете. Ничего больше?

— Есть список имен девяноста шести чиновников, кого варвары требуют наказать. Он при мне.

Цыси взяла бумагу и пробежала ее глазами.

— Они все виновны, за исключением Жунлу. Я не отдам Жунлу. — Старый генерал вытянулся по стойке смирно. — Он мог бы в течение суток стереть представительства с лица земли, — продолжала Цыси. — Но он не использовал артиллерию. Он говорит, что ты рекомендовал ему это, Баррингтон.

— Это так, ваше величество.

— Тогда его имя должно быть вычеркнуто из списка либо придется тебя внести в него.

— Я посмотрю, что можно будет сделать, ваше величество. Вы вернетесь со мной в Пекин?

— Император будет рад вернуться домой, — ответила Цыси.

— Как хорошо дома, — вырвалось у Цыси. — И это несмотря на то, что все вокруг было перевернуто вверх дном, так как солдаты варваров дочиста разграбили Запретный город.

— Это дело рук японцев, — мрачно заметил Жунлу.

— Мы все отстроим заново, и будет лучше прежнего, — спокойно сказала Цыси. — Варвары вошли в нашу дверь и снова вышли вон. Разве мы не одержали великую победу?

— С настоящего момента ты официально уволен с моего флота, — объявила Цыси. — Однако это не означает, что я недовольна тобой, Баррингтон. У нас с тобой были счастливые времена, и я не забуду твою преданность в период «Ста дней». Но я теперь не могу быть уверенной, что ты опять не выступишь против моей воли в будущем.

— Я учту это, ваше величество.

— Тогда подойди и позволь прикоснуться к тебе в последний раз.

Роберт подошел и опустился перед императрицей на колени. Она вытянула руку и приложила пальцы к его щеке.

— Однажды я сказала твоему отцу: «Иди и процветай». Теперь желаю этого тебе, молодой Баррингтон.

— Итак, Баррингтон, — сказал сэр Клод Макдоналд. — Вас следует поздравить. Император доволен?

— Не имею понятия, — ответил Роберт. — Я не видел его величества. Однако ее величество надеется дать вам аудиенцию, как только обустроится.

— Она даст аудиенцию моему преемнику. Я отстранен, официально лишен полномочий, — объяснил Макдоналд. — Как я подозреваю, не все одобрили, как я вел все это дело. Добавлю, что в отношении моего решения привлечь вас к урегулированию данного конфликта ни малейшей критики не последовало.

— Тем не менее, как вы сказали, такой конец удовлетворил все заинтересованные стороны. За исключением, вероятно, мертвых. А теперь, сэр Клод...

— Вы хотите получить свою награду, — думая о чем-то своем, произнес Макдоналд. — Это, кстати, тоже не было одобрено моим начальством.

Роберт нахмурился:

— Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что сказал. Но все-таки я сдержал свое слово, Баррингтон. Мадемуазель Карреманс дожидается за этой дверью. — Сердце Роберта дрогнуло, когда он пересек комнату. — Полагаю, вы забираете ее в Шанхай? — спросил Макдоналд.

Роберт остановился.

— Именно таково мое намерение.

Макдоналд кивнул.

— Тогда я вас больше не увижу. — Он не протянул руки на прощание.

— Боюсь, мою семью все еще считают бандой ренегатов, отпетых пиратов и законченных плутов, — заметил Роберт. — Даже Цыси. Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что тебя ждет?

Они сидели на корме сампана, увозящего их вниз по каналу, и Моника без устали восхищалась постоянно меняющимися пейзажами; раньше она видела только малую часть провинции Чжили, где работал ее отец. Голова девушки удобно покоилась на его плече.