Дэвид Вейс - Возвышенное и земное

К ним подошел граф Карл Арко.

– Может быть, ваша светлость желает побеседовать с кем-нибудь из музыкантов? – спросил он. – Они ждут.

Архиепископ взглянул на эрцгерцога, и тот сказал:

– Кастрат пел очень неплохо. Передайте ему от меня двадцать гульденов.

– Сочту за честь, – ответил Карл Арко. – Какие будут еще приказания у вашего высочества?

– Больше никаких.

– Больше никаких! – повторил архиепископ. Провожая эрцгерцога в его личные покои, архиепископ украдкой рассматривал гостя – эрцгерцог был ниже его ростом и совсем еще мальчик. Однако ходили слухи, что, как только эрцгерцог достигнет совершеннолетия, его тут же сделают архиепископом или кардиналом. Эта мысль вызвала у Колоредо раздражение, и он подумал, что быть радушным хозяином не так-то легко, как считают иные аристократы.

Игра на фортепьяно словно окрылила Вольфганга. Как только эрцгерцог покинул Зальцбург, надобность в услугах композитора временно отпала, и, улучив момент, в первый же свободный вечер Вольфганг сказал Папе:

– Купите мне фортепьяно.

– По словам господина Альберта, фортепьяно стоит более двухсот гульденов. Сейчас нам это не по карману.

– Но я не могу без него. Скоро все будут играть на фортепьяно.

– А как же скрипка?

Вольфганг стал прогуливаться по концертному залу, Танцмейстерзалу, делая вид, будто не слышал вопроса, но Папа не отступал.

– Ты не очень-то усердствуешь в игре на скрипке. Если бы упражнялся на ней с такой же охотой и старанием, как на клавесине, мог бы стать первым скрипачом в Европе.

– А вы купите мне фортепьяно, если я стану упражняться на скрипке, сколько вы пожелаете?

– Не торгуйся со мной, – возмутился Папа. Вольфганг взял из вазы яблоко и повторил:

– Значит, если я стану упражняться на скрипке сколько скажете, вы приобретете фортепьяно?

– Опять ты не то говоришь. Надо самому загореться желанием играть на скрипке.

– А я загорюсь. Если буду упражняться и на фортепьяно.

– Вот уже тридцать лет, как я даю уроки игры на скрипке. И никогда еще у меня не было ученика, который играл бы с такой выразительностью, таким чувством и таким безразличием, как ты.

Папа был явно обижен, и Вольфгангу стало стыдно.

– Если вы купите фортепьяно, я напишу скрипичный концерт, – сказал он, – может, даже два.

Папа не мог удержаться от насмешки:

– Смотри не переутомись.

– Они будут коротенькими и легкими, под силу даже его светлости.

– Браво! Может, тогда он признает твою гениальность?

– Я постараюсь последовать вашему совету, Папа. И буду очень рад, если сумею угодить вам своим скрипичным концертом.

Леопольд еще поворчал насчет цены, но все же купил в Регенсбурге фортепьяно, самое лучшее, какое там было. Теперь Вольфганг упражнялся на фортепьяно и на скрипке. Он принялся учить и Наннерль, и скоро она играла на фортепьяно с той же легкостью, что и на клавесине. И они снова возобновили игру в четыре руки.

Как-то вечером, видя, что Вольфгангу не терпится закончить обед и поскорее проиграть только что сочиненный фортепьянный дуэт, Мама пошутила:

– Ты, пожалуй, готов и меня засадить за инструмент.

– А почему бы и нет?

– Не много ли музыкантов на одну семью?

Леопольд, с аппетитом принявшись за тушеное мясо, прекрасно приготовленное Терезой, недоуменно поднял голову и с изумлением посмотрел на Маму, и она уже мягче добавила:

– Я хочу сказать, Леопольд, трех талантов в семье вполне достаточно.

– Ну, уж меня-то за последние годы в таланты не зачислишь, – с горечью сказала Наннерль.

– Ты могла бы стать великолепной исполнительницей, – ответил Вольфганг, – если бы больше упражнялась, но музыка у тебя на последнем месте, а воздыхатели на первом.

У Анны Марии болезненно сжалось сердце. Наннерль скоро исполнится двадцать четыре, неужели ее дочь останется старой девой? Эта мысль приводила ее в отчаяние.

– Всему свое время, – сказала Анна Мария. – Не надо ссориться. Ведь мы же друг другу самые близкие люди!

Спустя несколько недель Леопольд спросил, как подвигается обещанный скрипичный концерт, и Вольфганг ответил:

– Я еще не остановился на теме, но не беспокойтесь, скоро она появится, и такая, что концерт можно будет исполнить при дворе.

Папа успокоился. Вольфганг и словом не обмолвился, что, прежде чем приступить к сочинению, он решил изучить Папину «Скрипичную школу».

Эта «Школа» была для него в детстве Библией; Папа так с ней и обращался: он сам выбирал и давал учить сыну отрывки из нее, не забывая сопровождать их наставлением о пользе упорного труда. Теперь Вольфганг читал ее от начала до конца. «Школа» содержала немало элементарных истин, но были в ней и вещи, неизмеримо более глубокие, чем обычные инструкции по усовершенствованию техники.

Через всю «Школу» красной нитью проходила мысль – а заключительные главы изобиловали сопоставлениями, подтверждающими ее, – что скрипач, пусть даже виртуоз, в первую очередь слуга музыки. Когда дети возносили ему хвалу, Папа часто восклицал: «Хватит! Я ведь не святой!»

Но за преданность скрипке, думал Вольфганг, его следовало бы причислить к лику святых. Дочитав до конца «Скрипичную школу», он проникся новым уважением к Папе и с готовностью принялся за сочинение своего первого скрипичного концерта. Вольфганг избрал тональность си-бемоль мажор и написал первую часть Allegro moderato. Он вспоминал лучшие произведения скрипичной музыки Вивальди, Тартини, Боккерини и Нардини и писал в той же манере – весело и живо.

Во второй части, Adagio, его собственная натура возобладала, и он сосредоточился на мелодии – музыка была простой по композиции, но теплой и звучной. Ему нравилась сдержанная взволнованность избранной им темы. Она была подобна легкому, приятному сновидению. И в то же время в ней намечалась танцевальная мелодия, под которую он, влюбленный и изысканно-учтивый, выступал величаво об руку с какой-нибудь прекрасной дамой, ну, скажем, с графиней Лютцов. Он писал со страстью, но страстью сдержанной, музыка, созданная им, согревала сердце.

После проникновенной второй части следовала третья – бравурное Presto, словно созданное для такого виртуоза, как Нардини, лучшего из всех слышанных им скрипачей, и, может быть, его друга Томаса Линлея, которого он до сих пор вспоминал.

Через месяц Вольфганг показал Папе законченное произведение, и тот похвалил:

– Вещь звучная и вполне годная для исполнения. Вольфганга это удивило и разочаровало. Он ожидал большего. По-видимому, отец недоволен концертом, решил он.

На самом деле Леопольду концерт очень понравился, но он не хотел захваливать сына, чего доброго, еще разленится и перестанет работать.