Николай Черкашин - Тайны погибших кораблей (От Императрицы Марии до Курска)

Потом Малышев дал высокую оценку действиям всего экипажа и сказал, что мы будем пользоваться льготами участников Великой Отечественной войны. Однако на том все и закончилось…»

Едва ли не в каждом письме звучал недоуменно-тревожный вопрос: почему так долго молчали о «Новороссийске», как могло случиться, что на героический экипаж пала тень забвения, почему тридцать три года могилы моряков с линкора остаются безымянными? Ведь взрыв произошел не по вине «новороссийцев», ведь они стояли до конца, как в бою, ведь Правительственная комиссия высоко оценила подвиг…

На непростой этот вопрос проливает некоторый свет письмо ветерана Военно-Морского Флота киевлянина Александра Ивановича Остапенко: «После высокой оценки действиям экипажа „Новороссийск“ Правительственной комиссии адмирал С. Г. Горшков издал по флоту свой приказ, так сказать, для внутриведомственного пользования, в котором обвинял „новороссийцев“ в неумелой борьбе за живучесть и плохой организации службы. Понятно, что приказ был издан с благими педагогическими намерениями — подтянуть подготовку по борьбе за живучесть на всех флотах и наглядным примером показать, что ждет тех, кто запускает эти вопросы. Отсюда и пошло негативное отношение ко всем „новороссийцам“. Но ведь „мертвые сраму не имут“, а вот честь живых надо отстоять».

«Нам не надо наград! — восклицает в своем письме бывший матрос-артэлектрик Ф. Дадашев, автослесарь из Баку. — Но помнить и чтить память погибших — надо. Все остальное пусть лежит на совести политработников флота».

«Я плакал сердцем три раза в жизни:

1. В 1953 году на верхней палубе в строю матросов линкора „Новороссийск“, когда умер Сталин, но мы глупы были тогда и не знали, кто он есть.

2. Плакал о своих товарищах, когда взорвался мой корабль, а я 10 суток как сошел по демобилизации, и проститься с ними меня в Севастополь не пустили.

3. Третий раз плакал, когда прочитал наконец в газете правду о гибели „Новороссийска“.

Слишком долго нас затирали и не верили нам… А если надо денег для памяти мертвых героев, то мы соберем.

«Все это время мы чувствовали себя как бы виновными в чем-то перед сотнями погибших товарищей. И хоть каждый год мы собираемся в Севастополе на братских могилах „новороссийцев“, некоторые смотрят на это как на опасное чудачество. А мы до конца дней жизни будем продолжать эти встречи в последнее воскресенье каждого октября.

В последние годы между политическим управлением Краснознаменного Черноморского флота, управлением культуры Севастопольского горисполкома и семьями погибших развернулась оживленная, но, увы, бесплодная переписка насчет увековечивания имен моряков линкора.

«По установившейся практике при захоронении экипажей подводных лодок, кораблей и судов обеспечения Военно-морского флота, погибших в результате аварий и происшествий, не принято устанавливать у памятников мемориальные плиты с их фамилиями, — сообщал в письме заместитель начальника Политического управления Военно-морского флота. — В связи с этим считаем нецелесообразным установку таких плит к мемориалам линкора „Новороссийск“ на Братском кладбище и кладбище Коммунаров в городе Севастополе».

А справедлива ли эта «установившаяся практика»? И почему «не принято устанавливать», и кем «не принято», если во всех странах и во все времена это считалось нормой общечеловеческой культуры, первейшим нравственным долгом живых перед теми, кто отдал за них свои жизни?! Вспомните памятник экипажу броненосной лодки «Русалка» в Таллинне или загляните на Морское кладбище в городе Полярный, и вы увидите, что все-таки это принято делать, и увидите, как это надо делать. А вот что думают офицеры-черноморцы насчет такой «установившейся практики».

«Полностью разделяем боль и скорбь людей, судьбы которых непосредственно связаны с трагическими событиями осени 1955 года. Но вместе с тем мы испытываем чувство невыносимого стыда за нашу черствость, казенщину, бюрократизм, оскорбляющие память о погибших моряках, до конца выполнивших свой долг перед Отчизной…

«Мы обращаемся от имени тех, кто в годы войны в рядах Черноморского флота боролся за честь, свободу и независимость нашей Родины. Наша секция объединяет 76 ветеранов-черноморцев, живущих в Калининградской области. Нам очень непонятна позиция политических руководителей КЧФ, которые проявляют явный бюрократизм в таком святом деле, как увековечивание памяти погибших. Неужели так глубоко внедрилось в нашу жизнь чиновное бездушие, что стало разъедать среду военных моряков — самую сплоченную, самую дружную часть наших Вооруженных Сил?

Мы просим включить и наш голос за дело увековечивания памяти тех, кто отдал жизнь за линкор „Новороссийск“, погибший как в годы войны.

Каким диссонансом этим письмам звучат строки на бланках официальных бумаг:

«Не судите строго архивистов, — пишет в редакцию газеты начальник архива Черноморского флота В. Азаров. — Возможно, запрос из Музея флота был сформулирован слишком прямолинейно, например: „Снимите копию и вышлите в наш адрес список погибших на линкоре „Новороссийск““. А ведь его наверняка там нет. Об этом никто своевременно не позаботился, прятали концы в воду».

Однако «концы», как их ни прятали, все же всплыли. Нынешним летом в редакцию «Славы Севастополя» пришел ветеран Черноморского флота мичман Федор Ефимович Неижмаков и положил на стол потрепанный альбом — «Список личного состава, погибшего на линкоре „Новороссийск“. На титульном листе печать политотдела соединения, куда входил линкор, и гриф „Не секретно“. В списке 541 имя (в него не вошли погибшие аварийные партии с крейсеров и судов, оказывавших „Новороссийску“ помощь), в списке все буквы русского алфавита, города и села всех республик страны…

— Откуда он у вас? Где вы его взяли? — засыпали мичмана вопросами изумленные газетчики.

— Нашел в груде макулатуры, — рассказывал Федор Ефимович. — Отнес в музей КЧФ — там сказали: „Нам не нужно“. Предложил флотской газете „Флаг Родины“ — результат тот же. Ну и хранил много лет у себя, пока не прочитал в „Правде“ про „Новороссийск“.

„Слава Севастополя“ взялась опубликовать этот список в „колонке памяти“ — с продолжением во многих номерах. Город помнит… А что же политуправление КЧФ? Не дождавшись ответа на выступление „Правды“, я отправился к своим бывшим коллегам. В беседе со мной первый заместитель начальника ПУ КЧФ контр-адмирал Г. Селиванов занял весьма удобную позицию: мол, мы люди военные, из Москвы прикажут — имена на плитах выбьем.