Роман Почекаев - Батый. Хан, который не был ханом

Легко заметить, что не только третья, но также первая и вторая версии смерти Джучи могли представлять собой распространенный историко-фольклорный сюжет, а не отражение реальных событий. Недоверие и зависть престарелого отца-правителя к сыну-богатырю, их взаимные претензии, которые нередко заканчиваются гибелью сына по воле отца или при выполнении опасного поручения — весьма распространенный сюжет в персидском и тюрко-монгольском эпосе [см., напр.: Фирдоуси 1994, с. 210 и след.; Липец 1984, с. 22]. От отношения того или иного автора к Чингизидам зависела концовка сюжета — либо естественная смерть Джучи (у промонгольски настроенных историков), либо насильственная (у тех, кто не имел причин жаловать монголов вообще и Джучидов в частности).

На сегодняшний день исследователи склонны связывать смерть Джучи с естественной причиной — болезнью, поскольку источники сообщают, что в последние годы он много болел, и это было известно его отцу [см., напр.: Ускенбай 2003, с. 14]. Предположение же о насильственной гибели первенца Чингис-хана — лишь своеобразная дань высокому положению и значительной роли Джучи в истории: видимо, в осознании историков (даже официальных историографов ,Чингизидов) просто не укладывался факт, что столь высокопоставленный правитель мог умереть такой «простой» смертью. Кроме того, обстоятельства смерти членов золотого рода в силу древних монгольских традиций чаще всего не подлежали широкой огласке, что давало дополнительный гимул для возникновения разного рода слухов и самых антастических версий кончины того или иного Чингизида. Как мы увидим ниже, и в смерти Бату ряд авторов склонен был видеть насильственную гибель...

Несмотря на то что Джучи, вероятнее всего, умер от болезни, а не был убит тайными недругами, ни для кого не были секретом его натянутые отношения с отцом, дядьями и братьями. Поэтому на нового правителя его улуса, кем бы он ни был, ложился тяжелый груз — установление с влиятельными родичами отношений, при которых ему удалось бы сохранить владения Джучи. Судьба распорядилась так, что этим правителем стал Бату, которому в год смерти отца исполнилось восемнадцать лет.

В биографическом очерке о Бату, В. В. Бартольд пишет, что «Джучи умер на шесть месяцев раньше отца, т. е. примерно в феврале 1227 г.; из его 14 сыновей второй, Батый, был признан войсками на западе наследником Джучи, и этот выбор был впоследствии утвержден Чингиз-ханом или его преемником Угедеем» [Бартольд 2002а, с. 496], правда, ни на какой конкретный источник ученый при этом не сослался. Слова В. В. Бартольда можно понять так, что после смерти Джучи был собран курултай, на котором Бату и был провозглашен новым правителем улуса: именно предводители войска составляли большинство на таких съездах. Например, в «Сокровенном сказании» состав участников курултая, собравшегося для возведения на трон великого хана Угедэя, описывается следующим образом: «Чаадай, Бату и прочие царевичи Правой руки; Отчигин-нойон, Есунге и прочие царевичи Левой руки; Толуй и прочие царевичи Центра; царевны, зятья, нойоны-темники и тысячники» [Козин 1941, § 269]. Вышеприведенная фраза В. В. Бартольда стала причиной создания историографического мифа о Бату — о его признании войсками, то есть избрании на курултае и, соответственно, ханском титуле. Которого, как я показал выше, он при жизни не носил. Так, о «признании» Бату сообщает Г. В. Вернадский [Вернадский 2000, с. 144]. М. Г. Сафаргалиев выражается еще более определенно: «После того, как Батый был провозглашен ханом Джучиева улуса, пришло известие о смерти и самого Чингис-хана» [Сафаргалиев 1996, с. 293]. Между тем сведений о том, что в Улусе Джучи после смерти его первого правителя состоялся курултай, нет ни в одном источнике. Ибо ханом Бату не был, и никакие войска его не избирали!

Поскольку нет никаких оснований считать Бату ханом, полагаю, можно определить его статус как правителя (фактически — наместника) Улуса Джучи, назначенного по распоряжению его деда Чингис-хана. Только от воли верховного правителя Монгольской империи зависело, кто унаследует власть в том или ином улусе или даже более мелком владении. Таким правителем на момент смерти Джучи являлся Чингис-хан, и только он мог решать судьбу любого улуса. Это объяснялось даже не столько правовым статусом того или иного улуса и органов его власти, сколько тем, что все улусы Монгольской империи находились в личной собственности рода Чингис-хана. Поэтому распоряжаться ими мог только сам великий хан и семейный совет Чингизидов [см.: Владимирцов 2002, с. 395-397].

Таким образом, назначение правителя улуса — даже не административное распоряжение, а практически «внутрисемейное дело», и Бату получил в управление Улус Джучи как член рода Чингизидов. А чтобы Чингис-хан признал во-войск и утвердил их выбор — это вообще нонсенс, полного примера мы не встречаем ни разу за всю историю Монгольской империи! Правитель улуса назначался исключительно по воле монарха из Каракорума, так же было и в случае с Бату. Статус Бату и порядок его прихода к власти в Улусе Джучи не являлся тайной и был известен даже иностранцам. «Нойон Байот [Байджу-нойон, правитель ма-лоазиатских владений Монгольской империи. — Р. П.] и Бато являются назначенными им [великим ханом. — Р. П.} правителями»,—сообщает папский посланец к монголам Симон де Сент-Квентин [Saint-Quentin 1965, XXXII, 40].И, возможно, только после того как великий хан утвердил Бату, были собраны предводители войск Улуса Джучи - но не для принятия решения, а лишь для заслушивания распоряжения великого хана.

Именно такой вывод позволяют сделать источники, сообщающие о смерти Джучи и наследовании ему Бату. «Туши был старший сын Чингиз-хана. Когда он, вследствие замысла против отца, переселился из мира сего, то после него осталось много сыновей; старше всех их был Бату; его Чингиз-хан посадил (на престол) на место его отца», — сообщает Джузджани. «Батуй-хан, сын Джучи-хана, после смерти отца, по указу великого деда своего Чингиз-хана, поставил ногу на трон султанства Дешт-и-Кипчака», — вторит ему автор «Родословия тюрков» (XV в.). «Бату-хан, сын Джучи, прозвище которого было Саин-хан. По указу Угетай-каана он сел на место отца», — говорит персидский автор середины XVI в. Гаффари; хотя, по его словам, наследника Джучи назначил не Чингис-хан, а его преемник, принципиальных отличий от сообщений более ранних авторов нет: Бату наследовал своему отцу по воле великого хана [СМИЗО 1941, с. 15, 205, 210]. Хивинский хан Абу-л-Гази в «Родословном древе тюрков» (сер. XVII в.) описывает обстоятельства прихода Бату к власти сходным образом: «Чингиз-хан, услышав о смерти Джучи-хана, крайне опечалился и носил траур...По окончании траурных дней он сказал Утчикину [Тэмугэ-отчигину. — Р. П.]: „Отправься в Дешт-Кипчак и второго Джучи-ханова сына, Бату-Саин-хана, как его прозвали, возведи на отцовский престол; младшим его братьям и эмирам вели быть в повиновении у него"» [Абуль-Гази 1996, с. 98].