Роман Почекаев - Батый. Хан, который не был ханом

Войска Неврюя не ограничились разгромом мятежного никого князя: они взяли штурмом и жестоко разорили Переяславль, в котором убили даже семью князя Ярослава Ярославича. Александр Невский не мог, а может быть, и не пожелал им помешать. Но даже ущерб от «союзных» войск не мог умалить торжество Александра: наконец-то он по праву и старшего, и сильнейшего занял великокняжеский стол.

Уже после смерти Чагатая, последнего из сыновей Чингисхана в мае 1242 г., Бату формально стал главой рода Борджигин. Формально, потому что фактически ни Туракина-хатун, вдова Угедэя, ни ее сын Гуюк, имевший давние трения с Бату, видимо, не желали воспринимать его в качестве такового. К тому же, став великим ханом, Гуюк мог себе позволить не слишком считаться с Бату, что в конце концов и спровоцировало открытое столкновение между ними, предотвращенное только неожиданной смертью Гуюка.

Тем не менее с 1242 г. статус Бату существенно изменился. Как старший из внуков Чингис-хана он получил право на почетную приставку «ака», что буквально означало «старший брат», а по сути — старшинство в семействе, поскольку так называли его все остальные Чингизиды [Juvaini 1997, р. 557; Рашид ад-Дин 1960, с. 129]. Сохранив власть над Улусом Джучи, Бату после смерти Чагатая унаследовал и пост правителя барунгара — западного крыла. Правда, и отличие от своего отца Джучи, поначалу он так и не стал фактическим соправителем великого хана. В. В. Трепавлов считает, что Бату и Гуюк в 1246-1248 гг. были соправителями [Трепавлов 1993, с. 78-79], однако источники позволяют сделать вывод, что наследник Джучи являлся лишь первым среди подчиненных великому хану улусных правителей, но никак не равным ему.

В период междуцарствия 1248-1251 гг. Бату стал самым могущественным человеком в Монгольской державе. Это вполне определенно следует из слов Киракоса Гандзакеци: «Русудан... послала послов к... Бату... предлагая признать свою зависимость от него, поскольку тот был вторым после хана лицом. И Бату велел ей восседать в Тифлисе, и татары не стали противодействовать этому, так как в эти дни умер хан» [Киракос 1976, с. 181]. То есть прежде Бату был вторым лицом в державе, но после смерти хана именно к нему перешло первенство до избрания нового государя.

С приходом же к власти положение Бату как главы рода Борджигин стало даже выше, чем самого хагана. «Бату-каан» — называет его Джувейни в одном из разделов своей «Истории завоевателя мира». Переводивший его сочинение английский востоковед Э. Дж. Бойл счел этот титул опиской историка [Juvaini 1997, р. 561, note], но действительно ли это была описка? Другой современник Бату, армянский историк Киракос Гандзакеци, сообщает, что Бату носил «титул ханского отца» (историк использовал византийский титул Basileopator) [Киракос 1976, с. 222; Кlaproth 1833, р. 174]. Вильгельм де Рубрук также приводит весьма интересную деталь: «Мы направились к востоку прямо к вышеупомянутым горам, и с того времени мы въехали в среду людей Мангу-хана, которые везде пели и рукоплескали пред лицом нашего проводника, так как он был послом Бату. Этот почет они оказывают друг другу взаимно, так что люди Мангу принимают вышеупомянутым способом послов Бату и равным образом люди Бату послов Мангу-хана. Однако люди Бату стоят выше и не исполняют этого так тщательно» [Вильгельм де Рубрук 1997, с. 123; см. также: Бартольд 1943, с. 50]. Все эти сообщения позволяют предположить, что Бату и в самом деле мог получить от своих родственников титул «старшего над казнами». И следствием приобретения нового статуса стала его абсолютная власть над западными уделами Монгольской державы. Таким образом, к 1251 г., после воцарения в Каракоруме Мунке Бату наконец-то, приобрел статус, сравнимый с тем, которым обладал его отец Джучи при Чингис-хане, а возможно — и более высокий.

В Чагатаевом улусе в том же богатом событиями 650 г. х. (1251) скоропостижно умер Кара-Хулагу, так и не успевший воспользоваться милостью Мунке и вновь принять бразды правления, хотя его дядя и соперник Йису-Мунке был уже смещен и приговорен к смерти. Номинальную власть надЧагатаевым улусом сохранила Эржэнэ-хатун, вдова Кара-Хулагу. Но Мунке направил туда десять туменов своих воинов, которые, соединившись с войсками Кунг-Кыран-огула, обеспечили контроль Мунке и Бату над владениями Чагатаидов [Juvaini 1997, р. 585; Бартольд 1943, с. 50; 1963, с. 560]. А кто такой был Кунг-Кыран? Четвертый сын Орду и несомненный ставленник Бату, поддерживавшего через своего племянника контроль над западной частью Чагатаева улуса. По сообщению персоязычного автора начала XV в. Муин ад-Дина Натанзи, правитель Мавераннахра, Чагатаид Бука-Тимур, пришедший к власти в 1271 г., «возвратив еще раз к жизни утраченное уложение Бату, определил на свое место, как и было прежде, дела гражданские и государственные» [Киргизы 1973, с. 128]. «Возвратив еще раз к жизни», следовательно, «уложение» Бату (в оригинале использован термин «тура», то есть торе — древнее монгольское право) появилось там впервые после его победы над Чагатаидами.

Кроме того, Бату получил некоторые территории в Чагатаевом улусе в собственное управление: туркменские племена яка, кочевавшие между реками Атрек и Торган еще и XVI в., носили почетное прозвание «саин-хани», поскольку их предки являлись подданными самого Бату [Материалы 1938, с. 45; Рузбихан 1976, с. 112; Туркменистан 1981, с. 60-61]. Под управление Бату, вероятно, так же перешли владения и других Чингизидов, расположенные в Улусе Джучи— включая и владения самого Мунке. Армянский историк Вардан Великий сообщает, что «Сардаху [т. е. Сартаку, старшему сыну Бату. — Р. П.] передал отец власть свою с «совокуплением к тому же владений Мангу-хана». Такое рспоряжение землями великого хана было возможно только в случае, если Бату получил на это право от самого Мункэ (Вардан 1861, с. 183].

Уже вскоре после смерти Гуюка, в правление Огул-Гаймыш, Бату стал предпринимать шаги по возвращению власти в вассальных государствах своим протеже из числа местных правителей. После воцарения Мунке эта деятельность увенчалась полным успехом. На Руси, как уже описано выше, утвердился его верный союзник Александр Невский [27] В. Л. Егоров считает, что Александр Невский, заняв Владимирский стол, «забыл» о монголах и совершенно не считался с ними вплоть до 1257-г. [Егоров 1997; с. 52]. . Видимо, не случайно в том же году в Рязани вокняжился давнишний «монгольский узник» Олег Ингваревич Красный [Приселков 2002, с. 324; ПСРЛ 1926-1928, с. 450]. Он пробыл в плену пятнадцать лет, что не могло не сказаться на его политике: за время его правления (1252-1258) у правителей Улуса Джучи ни разу не возникало проблем в отношениях с Рязанским княжеством. Таким образом, правителями двух самых крупных княжеств Северо-Восточной Руси стали ставленники Бату.