Роман Почекаев - Батый. Хан, который не был ханом

«Повесть о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра Невского»(1280-е гг.): «В то же время был в восточной стране сильный царь, которому покорил бог народы многие от восхода и до запада» [Воинские повести 1985, с. 133]. Несмотря на «житийный» характер, «Повесть» не содержит негативного отзыва о «Батые», характерного для сочинений подобного жанра. Дело в том, что она создавалась в 1280-е гг. — примерно за сто лет до начала формирования антиордынской идеологии на Руси, а кроме того Бату (как следует и из самой «Повести») весьма положительно относился к Александру Невскому.

Марко Поло(1254-1324), венецианский торговец и дипломат на службе у монгольских правителей Китая и Ирана, автор «Книги о разнообразии мира»: «Первым царем западных татар был Саин; был он сильный и могущественный царь. Этот царь Саин покорил Росию, Команию, Аланию, Лак, Менгиар, Зич, Гучию и Хазарию, все эти области покорил Саин...» [Марко. Поло 1997, с. 370-371]. Подобно Иоанну де Плано Карпини, венецианец довольно нейтрально отзывается о Бату, даже в большей степени положительно. Это вполне объяснимо: Марко Поло сам являлся приближенным монгольского правителя (правда, в Китае, а не в Золотой Орде) и преуспел на этой службе, сохранив, естественно, преимущественно положительные впечатления о монголах.

Георгий Владимирович Вернадский(1887-1973), русский правовед, историк-евразиец, эмигрант, автор многотомной «Истории России»: «Указателем духовных качеств Бату является эпитет „саин", который дается ему в некоторых восточных анналах, а также в.тюркском фольклоре. Его переводят как „хороший". Поль Пеллье отмечает, однако, что это слово имеет также толкование „умный", и в случае с Бату его надо понимать именно в этом смысле. Таким образом, саин-хан может обозначать: „благоразумный хан" или „мудрый хан"» [Вернадский 2000, с. 147-148]. Как видим, историк склонен представить Бату, скорее, в положительном свете. В этом отношении его позиция, вообще характерная для евразийцев, может быть противопоставлена позиции Н. М. Карамзина, не менее характерной для историков-русистов. И если последние опирались в своих трудах на русские летописи, евразийцы в большей мере базироват лись на сведениях восточных хронистов, что и обусловило их отношение к монголам вообще и к Бату в частности,

Александр Юрьевич Якубовский(1886-1953), русский советский историк-востоковед, соавтор Б. Д, Грекова по работе «Золотая Орда и ее падение»: «Кочевой феодал, шаманист по своим воззрениям, с точки зрения горожанина-мусульманина человек совсем некультурный, Бату не растерялся в сложной обстановке молодого государства, выросшего из монгольского завоевания юго-восточной Европы. Опираясь на своих советников, в числе которых было немало мусульманских купцов, Бату сразу же взял жесткий курс, главной целью которого являлось получение максимальных доходов путем жесточайших форм феодальной эксплуатации. Он наладил взимание даней с покоренных русских княжеств, для чего посылал специальных чиновников — даругачей — во главе монгольских отрядов, оставивших по себе такую печальную память, создал аппарат для взимания разных феодальных повинностей и податей с земледельческого и кочевого населения, а также с ремесленников и купцов в городах Крыма, Булгара, Поволжья, Хорезма и Северного Кавказа. Наконец, много сделал, чтобы вернуть всем завоеванным областям былую торговую жизнь, которая так резко оборвалась в связи с опустошением в результате монгольского завоевания. И во всем этом Бату проявил много жестокого уменья и дальновидности» [Греков, Якубовский 1998, с. 60]. Позиция исследователя весьма своеобразна. С одной стороны, он вроде бы придерживается традиционного для советской историографии подхода, согласно которому Золотая Орда представлялась «государством агрессивным, проводившим захватнические войны и разбойничьи походы на земли русского народа». С другой — роль Бату все же получила оценку с учетом отношения не только русских летописцев, но и восточных хронистов и потому несет отчасти позитивную окраску, что в обстановке того времени, когда писалась книга (1950 г.), было, в общем-то, смело и достаточно рискованно...

Эдуард Гиббон(1737-1794), британский историк, автор многотомной «История упадка и разрушения Великой римской Империи»: «Брат великого Батыя Шейбани-хан повел в сибирские степи орду из пятнадцати тысяч семейств» [Гиббон 1997, с. 159]. Не будучи специалистом по истории ни Руси, ни средневековых монголов, Э. Гиббон не уделил много внимания этой эпохе и, соответственно, личности Бату. Мы приводим эту цитату только с целью показать, что к XVIII в. европейские историки уже сумели отойти от восприятия азиатских кочевников и их предводителей как неизбежного зла и стали довольно трезво оценивать масштабность их деяний.

Ризаэтдин Фахретдин(1859-1936), татарский религиозный и политический деятель, публицист: «В сущности, именно уроки Чингис хана и Бату хана, а также огромное влияние Золотой Орды и превратили Русь в ту Россию, которой она позже стала. Поэтому русские должны не проклинать монголов, а благодарить их за науку» [Фахретдин 1996, с. 82]. Книга казанского богослова «Ханы Золотой Орды», включающая и очерк «Бату хан», откуда взята эта цитата, уже на момент первого ее издания в начале XX в. не несла никакой новой информации и была достаточно примитивной, поскольку ее автор всего лишь пересказал известные ему из исторических исследований сведения по истории Золотой Орды. Его творение представляло (и представляет по сей день) ценность лишь в глазах националистически настроенной части татарской общественности, поскольку автор ее поет гимн могуществу и славе татарской Золотой Орды и с крайним презрением отзывается о русских князьях, причем подобно своим антагонистам — историкам-русистам — стоит на позиции противостояния Орды и Руси.

Григор Акнерци(инок Магакия, вторая пол. XIII-начало XIV вв.), армянский историк, автор «Истории народа стрелков»: «Смбат вскоре прибыл к Саин-хану, который чрезвычайно любил христиан. Он был очень добр, за что народ прозвал его Саин-хан, т. е. добрый, хороший хан» [Пат-канов 1871, с. 18]. Автор черпал сведения о Бату из трудов современников наследника Джучи — Киракоса Гандзакеци и Вардана Великого. А объяснение причин положительной характеристики наследника Джучи находится в самом тексте: он «чрезвычайно любил христиан»!

Абу-Омар Минхадж-ад-дин Осман ибн Сирадж-ад-дин ал-Джузджани(ок. 1193 -после 1260), персоязычный историк при дворе делийских султанов, автор «На-сировых разрядов»: «Он был человек весьма справедливый и друг мусульман; под покровительством его мусульмане проводили жизнь привольно... В продолжение его царствования и в течение его жизни странам ислама не приключалось ни одной беды ни по его воле, ни от подчиненных его, ни от войска его. Мусульмане туркестанские под сенью защиты его пользовались большим спокойствием и чрезвычайной безопасностью» [СМИЗО 1941, с. 15]. Позиция этого автора заслуживает особого внимания, поскольку, в отличие от других персидских историков, он писал свой труд при дворе не монгольских правителей, а их противников — султанов Дели. Кроме того, Джузджани и сам пострадал от монголов: он вынужден был бежать из Хорезма, потеряв высокий поет и все имущество, поэтому вполне объяснимо его отрицательное отнощение к монголам вообще, проявившееся в его сочинении. И положительная характеристика Бату как-то выделяется среди других его отзывов о монголах. Однако объяснение столь лестного отзыва о Бату в труде Джузджани присутствует в самом тексте, так же как и у Магакии: «под его покровительством мусульмане проводили жизнь привольно». Информаторами Джузджани, скорее всего, были мусульманские путешественники и торговцы, посещавшие Золотую Орду, а купцам, как уже отмечалось выше, наследник Джучи оказывал покровительство. Поэтому неудивительно, что до Джузджани доходили лишь положительные отзывы о Бату.