Леонид Соболев - Капитальный ремонт

Он рассматривал подсудимых с некоторым любопытством: матросы. Те же самые матросы, которых у него больше тысячи. Обыкновенные добродушные крестьянские лица. Который из них Езофатов?..

Барон Гедройц представил себе, как на него замахивается один из них под угрожающий рев других, и сразу почувствовал полное одобрение к резким наставлениям адмирала: возмутительный случай!.. Он быстро накидал на бумагу ряд вопросов, которые должны были вскрыть всю картину бунта, и, дождавшись окончания чтения акта, приступил к следствию.

Перед обедом поднялся легкий ветерок. Гюйс на фок-мачте зашевелился. Это была старинная и жестокая игра бело-синих лучей с красным полем. Они прятались в складках материи, сливая на момент красное поле рассеченных ими частей в подобие цельного красного флага, — и тотчас же с легким хлопком, похожим на слабый выстрел, ложились вновь властной преградой. Алые части никак не могли соединиться. Они горели в лучах солнца яростью окровавленных десен, ломающих зубы на стальных прутьях решетки.

Под гюйсом, на баке, повинуясь праздничной дудке «команде песни петь и веселиться!», собрались кучки матросов. Синие воротники, сливаясь вместе, образовывали из кучек сплошную массу. Но тотчас же её перерезали кителя кондукторов, белые, как прямой луч на гюйсе, — и масса вновь распадалась на лишенные связи кучки. По палубе и по кубрикам необычайно часто проходили офицеры, и за каждым из них — как бы невзначай по своим делам — осторожно следовали по два-три унтер-офицера…

…Вайлис, бледнея, посмотрел на Греве. Что он говорит?

— Так точно. Я ясно слышал голос кочегара Езофатова: «Бить их надо, драконов». Старшему офицеру ничего не оставалось делать, как (лейтенант Греве в затруднении провел пальцем по подстриженным усикам)… как быстро отклониться от замахнувшегося на него унтер-офицера Вайлиса…

— Благодарю вас, — сказал барон Гедройц, полупоклоном показывая, что больше вопросов нет.

— Я прошу суд отметить, — продолжал Греве, волнуясь, — что возбужденное состояние нижних чинов не позволило мне лично прибегнуть к решительным мерам для подавления беспорядка. Я полагал, что авторитет старшего офицера сломит их безрассудство, и, облегчая их участь, я…

— Суд понимает ваши намерения, — сказал барон Гедройц. — Кочегар второй статьи Езофатов Матвей! Чем был вызван твой выкрик?

Лейтенант фон Веймарн попытался записать корявые слова, стиснутые в горле бессильной злобой, штыками конвоя и статьями устава. Но тонкому перу, на лету хватавшему гладкую речь Греве и Шиянова, невпроворот оказались глыбы матросских слов. Оно завязло в бесконечных «так что, вашскородь» и «как они, значит». Он поднял левую бровь, нерешительно покачивая пером над бумагой, и вдруг быстро схватил в изящную сеть женского почерка главный смысл:

«…кочегар Езофатов объясняет, что им было сказано: не за что бить, драконы…»

Он наклонился к соседу:

— Ловко передергивает, каналья!

Барон Зальца 1-й неопределенно улыбнулся. Его положение было фальшивым. Он не юрист: статьи книги XVI Свода морских постановлений прочитаны им наспех вчера. Но сейчас — он защитник этой банды бунтовщиков. Барон Зальца отлично видит, что матрос передергивает, придавая своей фразе характер оборонительный, а не наступательный. Однако это может помочь защите. Он настаивает на опросе свидетелей, чтобы установить точную редакцию этой фразы.

Фон Веймарн одобрительно смотрит в преданные глаза Хлебникова и кивает головой. Хлебников толково и гладко подтверждает составленный Веймарном обвинительный акт, слегка пересаливая от усердия: да, Езофатов крикнул: «Бить вас надо, драконов, за борт покидать».

Тогда опросили унтер-офицеров, которых Греве расставил вокруг кочегаров. Унтер-офицеры вскакивали и отвечали по уставу.

— Слышал ли ты выкрик: «Бить вас надо, драконов»?

— Так точно, ваш-сок-родь!

— Не кричи так… Может быть, было сказано: «Не за что бить, драконы»?

— Не могу знать, ваш-сок-родь!

— Значит, это правильно: «Бить вас надо, драконов»?

— Так точно, ваш-сок-родь, правильно, бить вас надо, драконов!

Фон Веймарн спрятал улыбку в ладонь: ответ звучит преданно, но глупо. Он шепотом подколол соседа:

— Сорвалось, барон? Факты против вас. Я не поручил бы вам даже бракоразводного дела…

Перед столом бородатый и спокойный боцманмат. Он вслушивается в вопросы внимательно и разговаривает охотно.

— Ты видел, как Вайлис замахнулся на старшего офицера?

— Так что дозвольте доложить, вашскородь. Как они, значит, сперва на них замахнулись, тут они все, значит, заавралили и сгрудилися вокруг них, а господин старший офицер, значит, отбежали от них…

— Постой. Кто «они»?

— Так что кочегары.

— Вокруг кого «них»?

— Так что вокруг господина старшего офицера.

— Значит, ты подтверждаешь, что они действительно на него замахнулись?

— Так точно, вашскородь, сперва они сами замахнулись…

Фон Веймарн запутался в этих «они» и «их», — об офицере полагается говорить во множественном числе, — но картина совершенно ясна. Показания подтверждают сказанное Греве и Шияновым, подтверждают заключение по дознанию лейтенанта Веткина, подтверждают обвинительный акт, написанный фон Веймарном.

Опрос Вайлиса отложили на после-завтрака.

Обвиняемые ели на том же столе, за которым их судили; с него было снято красное сукно и вместе с ним — вся пышность суда. Офицеров «Генералиссимуса» пригласили в кают-компанию. Греве подтащили к роялю, и он заиграл уверенно и весело. За столом вспомнили несколько случаев бунта, кончавшихся не так благополучно, и посмеялись над потрясающей глупостью ответа: «Так точно, ваш-сок-родь, бить вас надо, драконов!»

В командирском салоне за завтраком адмирал поинтересовался результатами судебного следствия.

— Надеюсь, вы не будете миндальничать в приговоре, барон, — сказал он, пощелкивая крышкой портсигара. — Я имею все основания советовать вам крутые и решительные действия. Когда вы закончите?

— Предполагаю к обеду, ваше превосходительство, — ответил барон Гедройц, накладывая на тарелку салат.

— Прекрасно… Мичман Шаховской, сигнал можно поднять после завтрака!

Флаг-офицер поклонился. После завтрака на фок-мачту взлетели позывные миноносцев и трехфлажный сигнал «хер-один-ноль», а ниже — цифровой флаг «шесть». Миноносцы задымили, готовясь к походу к шести часам вечера. Два игрушечных моторных катера отвалили от них к адмиральскому кораблю: командиры являлись к адмиралу за инструкциями…

Вайлиса сразу же стали слушать иронически. Нерусские обороты его речи придавали ей характер надуманности и неправдоподобности. Он был первый, кто рассказал суду, как фельдфебель Сережин выслал кочегаров на верхнюю палубу в синем рабочем платье и что именно это заставило кочегаров считать распоряжение Шиянова переписать их — неверным и обидным.