Иван Наживин - Степан Разин. Казаки

– Какое дело у тебя до меня?... – перебил его Степан, которому он уже надоел.

– А может, ясновельможный пан гетман дозволит переговорить не в сенях?...

– Так что мне, в крестовую, что ли, тебя вести?... – нахмурился Степан. – В передней у меня свои люди... Говори здесь. И поживее: мне надо на берег пройти...

– Я знаю, что у ясновельможного пана гетмана великие расходы... – заторопился Иосель, сразу понизив голос и приняв таинственный вид. – Нужны гроши и на войско, и ещё больше нужно грошей населению, чтобы оно видело щедрость ясновельможного пана гетмана и шло бы за ним охотнее...

– Ну?

– Ну, так вот... – затруднился Иосель и, вдруг осторожно блеснув на атамана своими чёрненькими глазками, добавил: – Так вот, если угодно ясновельможному пану гетману, я с его разрешения мог бы для ясновельможного пана гетмана... перебелить медные деньги на серебряные...

Степан в упор смотрел на него: казны у него хватает, но разве излишек кому когда мешал?...

– Конечно, для храбрых казаков такие деньги не годятся, – продолжал Иосель. – Казаки народ умный о, какой умный! Но вокруг много мордвы по лесам, черемисы, чуваши. Эти люди совсем неучёные, и им можно было бы, вот как мои московские знакомцы делали, много таких денег сдать. А им, можно сказать, все равно – что они понимают?... И мужички принимать будут, особенно если полутче сделать, посветлее...

Степан думал. Иосель, подобострастно изогнувшись, ожидал. «Кто же себе доброго не желает? – думал он. – Ясновельможный пан гетман свои дела очень понимает: в воеводские хоромы вот забрался, и дочку себе воеводскую взял, и одет весь в шелку да бархате, и золота сколько на нём надето – ай-вай-вай...»

– И если дела у ясновельможного пана позамнутся – чего не дай Боже, – продолжал он очень убедительно, – то для московских людей будет очень много хлопот: разве разберёт когда всё это быдло, какие деньги настоящие, а какие нет? Большое дело, ясновельможный пан гетман!.. – очень убедительно и липко добавил он.

– Надо обдумать... – сказал Степан. – Идём на берег, там у меня дело есть, а потом ты мне обскажешь всё толком...

– Куда прикажет ясновельможный пан гетман...

Не успели они, однако, выйти за ворота, как сразу наткнулись на Тихона Бридуна, который, сопя, тяжело колыхался куда-то. Едва увидел Бридун Иоселя, как сразу точно окаменел, вытаращил глаза и раскрыл рот.

– Иоська, ты?! – едва выдавил он из себя и в бешенстве вдруг схватился за свою кривую саблю. – Ну, теперь ты не втичешь мени, собачий сыне!..

Степан шагнул между ними.

– Стой!.. В чём дело? – сказал он. – В чём он перед тобой провинился?...

Бридун прямо задыхался.

– Ни, ты наперед скажи мени, як вин, писля всего, шо було, знов до тебе влиз... – просипел он, весь багровый.

Степан, удивлённый, в двух словах передал все. Иосель стоял, не подымая глаз, но на щеке его, под пейсами, что-то мелко дрожало. Уставив на него сердитые глаза и тяжело сопя, запорожец внимательно слушал. Несколько казаков с любопытством остановилось в отдалении.

– Ну? – проговорил Степан. – В чём же дело?

Бридун с яростью сорвал с себя красноверхую шапку и бросил её на землю.

– Эй, козаки, пидходить близче!.. – крикнул он сипло. – Слухайте уси, шо старый Бридун говорить буде. Уси идить за сьвидкив!.. Так... Ось як перед Богом: гроши у Москви перебиляв вин, а всыпались наши телята. Им горло розтопленим оловом залили, а вин ось вже в Самари похожаеть...

– Ясновельможный пане пулковнику...

– Ныть!.. Мовчи!.. – схватился за саблю Бридун. – Ось прийдемо у Москву и вы уси побачите, хто бреше и хто правду каже. Знаю я их, собак, доволи!..

– Ну, кто прошлое помянет, тому глаз вон... – пошутил Степан. – Он вот предлагает...

– Вин предлагав тоби петлю на шию, а ты лизешь у ней... – натужно сипя, хрипел запорожец. – Ну, наробить тоби горы злодийських грошей. А що ты сам з ними робитимешь, коли у Москву прийдемо та козацький порядок всюди постановимо?... Що, в тебе казны не хватае?... А ще атаман!.. Та коли б мы, запорожци, знали, що коло тебе тут жидова буде, побачив бы ты наши чубы тут!.. И що ты, очумив? Та ты втвори очи, подивись на ту чортову покряку – чи справди ты не пизнаешь юду?

Степан, нахмурившись, пристально всматривался в совсем побелевшее лицо еврея.

– Та ось вин, юда, твого брата Ивана князю Долгорукому передав!..

Точно плетью вдоль спины ожгли Степана. В самом деле, ему показалось что-то знакомое в этом белом лице. Тогда в Чигирине он путём и не видел его – он помнил только какую-то чёрную берлогу, смрад, перины и черномазую, бесчисленную, как клопы, детвору. Он, собака!.. Степан схватился за саблю...

Запорожец загородил собой еврея.

– Ни, теперь ты стий!.. – решительно прохрипел он. – У тебе зрадив вин одного брата, а у нас, запорожцив, вин зрадив тысячи братив, котри дармо згинули у ляхив. Смекаешь, собака, Билу Церкву?... А?... Наш вин, и нам судить його... Тоды ты утик вид нас, тепер не втичешь!..

Вложив два пальца в рот, он пронзительно свистнул. Такой же свист отозвался ему из-за стены, другой с песков, третий от башни...

– Гэй, хлопци!.. Уси сюда!.. – крикнул Бридун. – Усих запорожцив скликайте!..

Значительно увеличившаяся кучка казаков возбужденно галдела. Степан, потупившись, сдерживал себя из всех сил. Ему было жаль отдать еврея запорожцам.

– Ось зараз у нас на Украини Брюховецький та Дорошенко баламутять... – сипло кричал посиневший от волнения сечевик. – Один, собачий сын, знова козакив до ляха тягне, а другой пид турецького султана. Тому и втик я з Украины. Тому, що се зрада... Я – хрещёный... Нехай московськии воеводы шкодят нам, так усе ж москали сами нам братя и по вири, и по крови. Я спершу русский, а потим хохлач, вы спершу русский, а потим москали. Москва дочка Киива... Но султан турецький бисурман був, е и буде, николи не будэ згоды миж нами й ляхами, ну, а усё ж настраш-нийши для наших телят ось вони... – ткнул он, задыхаясь, коротким пальцем к еврею. – Ось пишли мы за волею, та николи не добьёмося мы воли, доки на воли будуть вони, юды. Або нам не жить, або им, другого выбору нема...

– Славно!.. Правда!.. – раздалось со всех сторон. – Вы туточки не знаете их, бисовых дитей, – вы на Украину поизжайте{11}...

Кто-то, отряхнув от пыли, нахлобучил на чубатую голову Бридуна его красноверхую шапку. Он огляделся вокруг. Запорожцы все выжидательно смотрели на него.

– Бери жида!.. За мною!.. – скомандовал он. – И ты, атаман, иди; и ты справишь поминки по твойому братови... Жаль тильки ось, що Серёжки Кривого нема: вжеж потишився бы вин... За мною!..

За стеной раздался вдруг взрыв весёлых голосов и смеха, и в ту же минуту из городских ворот вывалила большая толпа.

– Нашу, нашу, казанскую... – закричали весёлые, нетерпеливые голоса. – Ну, Васька...