Александр Дюма - Красный сфинкс

Подъезжая к Риволи, Латиль увидел на дороге уже не одного, а двух всадников, и это усилило его подозрения.

Этьенн даже не попытался их догнать: у мужчин были первоклассные скакуны — казалось, их копыта не касались земли. Оставалось только поспешить к замку, освещенные окна которого вырисовывались вдали.

Десять минут спустя всадники подъехали к воротам замка, где не было заметно каких-либо признаков тревоги. Латиль приказал обойти вокруг крепостной стены и охранять все выходы; затем он направил на каждую лестницу по шесть солдат, поднялся по парадной лестнице во главе такой же группы из шести человек и со шпагой в руке вошел в танцевальный зал; между тем, его спутники, разделенные на группы, предстали перед гостями, проникнув в комнату через другие двери.

Отдан своим подчиненным приказ никого не выпускать, Латиль направился в центр зала со шляпой в одной руке и со шпагой в другой. Но тут принцесса Кристина кинулась навстречу капитану, сократив ему половину пути.

— Сударь, — сказала она, — я предполагаю, что вы явились по делу к моему свекру, его высочеству герцогу Савойскому, и к моему мужу принцу Пьемонтскому, но, к сожалению, я должна вам сообщить, что четверть часа назад они уехали в Турин и, будем надеяться, благополучно туда добрались. Если вы хотите подкрепить свои силы, замок Риволи, славящийся своим гостеприимством, в вашем распоряжении, и я буду рада принять у себя офицера и солдат моего брата Людовика Тринадцатого.

— Сударыня, — произнес Латиль, воскрешая в памяти все старинные правила придворного этикета, чтобы достойно ответить сестре короля, супруге принца Пьемонтского и невестке герцога Савойского, — мы заехали лишь с целью известить вас о том, что десять минут назад встретили их высочеств, которые направляются в Турин, как вы изволили мне сказать, и, очевидно, очень спешат, судя по тому, как они гнали своих лошадей. Что касается радушного приема, который вы соблаговолили нам предложить, к сожалению, мы не можем на это согласиться, ибо вынуждены срочно передать кардиналу только что полученные известия.

Поклонившись принцессе Кристине с учтивостью, неожиданной для тех, кто плохо знал удалого капитана, Латиль присоединился к своим спутникам и воскликнул:

— Пошли, ребята, нас опередили, как я и предвидел, охота оказалась неудачной!

Узнав, чем закончился поход Латиля, Ришелье пришел в ярость. Подобно Этьенну, он нисколько не сомневался, что герцога Савойского своевременно предупредили.

Но кто мог его предупредить?

Кардинал посвятил в свои планы только одного человека — герцога де Монморанси.

Неужели он известил Карла Эммануила об опасности?

В таком случае, у этого потомственного дворянина были весьма своеобразные представления о чести! Подобное благородство по отношению к врагу граничило с изменой своему королю.

Ришелье ничего не сказал капитану о своих подозрениях, зная, насколько тот предан герцогу де Монморанси и графу де Море.

Капитан рассказал кардиналу обо всем, что видел, в том числе о том, что заметил юного всадника лет семнадцати-восемнадцати в большой фетровой шляпе с ярким пером и в синем или черном плаще.

Когда кардинал остался один, он потребовал сообщить ему, кто из часовых был накануне в карауле от восьми до десяти часов вечера; никто не мог покинуть Сузу или проникнуть туда, не зная пароля, который в ту ночь гласил: «Суза и Савойя». Между тем этот пароль был известен только командирам: маршалам де Креки и де ла Форсу, графу де Море, герцогу де Монморанси и другим.

Ришелье созвал часовых и принялся их расспрашивать.

Один из солдат заявил, что видел юношу, похожего на человека, описанного кардиналом, но он покинул Сузу не через Итальянские ворота, а через Французские, правильно отозвавшись на пароль.

То, что всадник выбрал Французские ворота, ни о чем не говорило — оказавшись за пределами города, он мог обогнуть крепостную стену и поехать по итальянской дороге.

Действительно, вскоре были обнаружены конские следы.

Молодой человек в самом деле следовал по этому маршруту: выехав через Французские ворота, он обогнул город и в четверти льё от Сузы свернул на итальянскую дорогу.

Ничто больше не удерживало кардинала в Сузе; накануне он объявил Виктору Амедею войну; около десяти часов утра, когда расследование было закончено, барабан и трубы подали сигнал к началу похода.

Перед кардиналом прошли четыре корпуса под командованием г-на де Шомберга, г-надела Форса, г-на де Креки и герцога де Моиморанси. Среди офицеров, окружавших Ришелье, находился Латиль.

Как обычно, за г-ном де Монморанси следовала пышная свита из дворян и пажей. Среди них был и Галюар верхом на черной лошади; на его голове красовалась фетровая шляпа с алыми перьями.

Когда юноша проезжал мимо, Ришелье коснулся плеча Латиля.

— Возможно, — ответил капитан, явно не настаивая на своем мнении.

Ришелье нахмурился, грозно посмотрел в сторону герцога и, пустив свою лошадь вскачь, занял место во главе колонны впереди него располагались только разведчики, которых в ту пору называли «пропащими ребятами».

Кардинал облачился в свой обычный военный наряд; на нем была кираса, а под ней — камзол цвета палой листвы, украшенный тонкой золотой вышивкой; поскольку в любую минуту французы могли столкнуться с неприятелем, Ришелье прикрывали двое пажей: один из них нес его шлем, а другой — латные рукавицы; еще два пажа, ехавшие по бокам кардинала, держали за поводья первоклассного скакуна. Кавуа с Латилем, то есть капитан и лейтенант гвардии Ришелье, шагали позади него.

Через час французы подошли к небольшой реке, глубину которой тщательно измерили накануне по распоряжению кардинала, поэтому Ришелье без колебаний первым направил свою лошадь в воду и первым благополучно добрался до противоположного берега.

В то время как армия переправлялась через реку, хлынул сильный дождь, но кардинал продолжал свой путь, не обращая никакого внимания на ливень. Какой-то солдат, не ожидавший трудностей, принялся роптать, посылая кардинала ко всем чертям.

— Ну вот! — воскликнул Ришелье, обращаясь к Латилю, — ты слышишь, Этьенн?

— Что, монсеньер?

— То, что эти мерзавцы говорят обо мне.

— Полно, монсеньер, — произнес Латиль со смехом, — когда солдату плохо, он всегда посылает своего командира к дьяволу, но дьявол бессилен перед князем Церкви.

— Возможно, когда на мне красная мантия, но не когда на мне цвета его величества. Пройдите по рядам, Латиль, и посоветуйте солдатам быть благоразумнее.

Латиль прошелся по рядам, а затем вернулся к кардиналу.