Александр Дюма - Красный сфинкс

Кардинал знал также, что королева утром 14-го послала за портшезами для всей своей свиты, словно речь шла не только о визите женщины, собравшейся купить драгоценности, но и о визите королевы, собирающейся продать свое королевство.

Однако 14 декабря около одиннадцати часов утра, почти в тот самый миг, когда г-н де Бассомпьер всадил шпиговальную иглу в дельтовидную мышцу Барада, королева в сопровождении г-жи де Фаржи, Изабеллы де Лотрек, г-жи де Шеврез и своего первого конюшего Патрокла собиралась сойти вниз, как вдруг вошла ее первая горничная г-жа Белье, держа в одной руке клетку с попугаем, накрытую испанской накидкой, а в другой письмо.

— Боже мой, Белье, что вы мне несете? — спросила королева.

— Подарок вашему величеству от ее высочества инфанты Клары Эухении.

— Так это прислано из Брюсселя? — заинтересовалась королева.

— Да, ваше величество, и вот письмо принцессы, сопровождающее подарок.

— Посмотрим сначала это, — сказала с чисто женским любопытством королева, протягивая руку к накидке.

— Нет, нет, — возразила г-жа Белье, пряча клетку за спину, — ваше величество должны сначала прочесть письмо.

— А кто доставил письмо и клетку?

— Мишель Доз, аптекарь вашего величества. Вашему величеству известно, что он наш корреспондент в Бельгии. Вот письмо ее высочества.

Королева взяла письмо, распечатала и прочла:

«Дорогая племянница, посылаю Вам чудесного попугая; если Вы не испугаете его, сняв накидку, он скажет Вам комплименты на пяти различных языках. Это милое маленькое создание очень ласковое и очень верное. У Вас не будет причин на него жаловаться.

Преданная Вам тетка

Клара Эухения.»

— Ах, пусть он говорит, пусть он говорит! — воскликнула королева.

И тут же из-под накидки послышался голосок, произнесший по-французски:

— Королева Анна Австрийская красивее всех государынь на свете.

— Ах, как чудесно! — воскликнула королева. — А теперь, милая птичка, я хотела бы услышать, как вы говорите по-испански.

Не успела королева выразить это пожелание, как попугай сказал:

— Yo quiero, dona Ana, haser por Usted todo para que sus deseos lleguen (я готов сделать все, донья Анна, чтобы сбылись ваши желания).

— Теперь по-итальянски, — сказала королева. Вы мне скажете что-нибудь по-итальянски?

Птица не заставила себя ждать; тот же голос, но уже по-итальянски, произнес:

— Darei la mia vita per la carissima pardona mia (я отдам жизнь за мою возлюбленную госпожу).

Королева радостно захлопала в ладоши.

— А на каких еще языках говорит мой попугай? — спросила она.

— По-английски и по-голландски, ваше величество, — отвечала г-жа Белье.

— По-английски, по-английски! — сказала Анна Австрийская.

И попугай туг же, не дожидаясь новых просьб, выговорил:

— Give me your hand and I shall give you my heart.

— Ах, я не очень хорошо поняла, — огорчилась королева. — Вы знаете английский, милая Изабелла?

— Да, мадам.

— Вы поняли?

— Попугай сказал: «дайте мне вашу руку, и я отдам вам мое сердце».

— О, браво! — воскликнула королева. — И на каком языке, сказали вы, он умеет еще говорить, Белье?

— На голландском, мадам.

— О, как жаль! — сказала королева. — Никто здесь не знает голландского.

— Как, ваше величество? — откликнулась г-жа де Фаржи. — Беренген из Фрисландии, он знает голландский.

— Позовите Беренгена, — распорядилась королева. — Он должен быть в прихожей короля.

Госпожа де Фаржи поспешила привести Беренгена.

Это был высокий и красивый малый, рыжебородый блондин, полуголландец, полунемец, однако воспитывавшийся во Франции и очень любимый королем, которому он был чрезвычайно предан.

Госпожа де Фаржи тащила его за рукав: он не знал, чего от него хотят, и, верный приказу, лишь по специальному распоряжению королевы покинул свой пост в передней.

Но попугай был очень умен; увидев входившего Беренгена, он понял, что можно говорить по-голландски, и, не дожидаясь, чтобы у него попросили пятый комплимент, произнес:

— Och mijne welbeminde Konigin, ik bemin u, maar ik bemin u meer in hollands, och mijne liefste geboortetaal.

— Ого! — воскликнул в изумлении Беренген. — Этот попугай говорит по-голландски, словно он из Амстердама.

— А что он мне сказал? Будьте любезны перевести, господин Беренген, — спросила королева.

— Он сказал вашему величеству: «О, моя возлюбленная королева, я люблю вас, но еще больше я люблю вас на голландском, моем милом родном языке».

— Отлично! — произнесла королева. — Теперь можно на него посмотреть, я не сомневаюсь, что он столь же красив, сколь и образован.

С этими словами она сняла накидку и (о чем начала уже догадываться) обнаружила в клетке вместо попугая хорошенькую крохотную карлицу, не более двух футов роста, во фризском костюме, сделавшую ее величеству изящный реверанс.

Затем она вышла из клетки через дверцу, достаточно высокую, чтобы ей не надо было нагибаться, и сделала второй реверанс, еще более грациозный, чем первый.

Королева взяла ее на руки и расцеловала как ребенка — и в самом деле, хотя карлице исполнилось уже пятнадцать лет, она была не больше двухлетней девочки.

В это мгновение в коридорах послышались крики:

— Господин Первый! Господин Первый!

Мы помним, что, согласно придворному этикету, так называли первого камердинера короля.

Беренгену нечего больше было делать у королевы, и он поспешно вышел и наткнулся в дверях на искавшего его второго камердинера.

Пока дверь была открыта, королева услышала торопливые фразы:

— Что случилось?

— Король зовет господина Бувара.

— Боже мой! — воскликнула королева. — Не случилось ли какого-то несчастья с его величеством?

И она вышла, чтобы справиться, но увидела лишь спины двух камердинеров, убегавших в противоположных направлениях.

Пришли доложить королеве, что портшезы готовы.

— О, я же не могу покинуть дворец, — сказала она, — не узнав, что случилось у короля.

— А почему бы вашему величеству не пойти туда? — спросила мадемуазель де Лотрек.

— Я не смею, — сказала королева, — король не звал меня.

— Непонятная страна, — прошептала Изабелла, — где жена, беспокоясь, не смеет справиться о муже.

— Хотите, я схожу узнаю? — предложила г-жа де Фаржи.

— А если король рассердится?

— Полно, не съест же он меня, ваш король Людовик Тринадцатый.

И, подойдя к королеве, г-жа де Фаржи шепнула:

— Лишь бы мне на миг его увидеть — и вы будете знать, что с ним.

И в три прыжка она выбежала из комнаты.

Через пять минут она вернулась, хохоча во все горло.

Королева перевела дух.

— Кажется, ничего серьезного, — сказала она.

— Напротив, все очень серьезно: была дуэль.

— Дуэль? — переспросила королева.

— Да, притом в присутствии короля.

— И кто же на это осмелился?