Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

— Вот он пишет, что дал вашему генерал-адъютанту Савелову взятку сорок золотых и немецкого мерина.

— Впервые слышу, — удивился граф. — Я спрошу его.

— Вы думаете, он вам признается? Ему придется ехать в Петербург и там оправдываться перед следователем в присутствии Рожнова.

— Это для меня новость, — признался фельдмаршал. — За что он взятку-то брал? Поди, пишет доноситель-то?

— Пишет, за то, чтоб судили порядочно, без зла.

— Гм…

— Мало того, якобы ваш адъютант требовал еще двести рублей. Но Рожнов не дал и за это вроде пострадал.

— Но судил-то не Савелов. Тут что-то не то, Никита Данилович. Как он мог обещать облегчение по суду?

— Не знаю, ваше сиятельство, но разобраться надо. Где он сейчас? Савелов?

— Кажется, в своей деревне. А что?

— Надо вызвать его и отправить в Петербург. Вы сможете?

— Вызову.

— Я остановился у обер-коменданта Измайлова {274} 274 Обер-комендант Измайлов — Иван Измайлов, обер-комендант Москвы; в 1727 г. архангелогородский губернатор, послал находящемуся в ссылке на Соловках Петру Толстому лимоны и вино, об этом подарке донес солдат. Измайлова вызвали в столицу и долгое время содержали в тюрьме для дознания. , ваше сиятельство. Явится Савелов, пришлите его туда.

— А почему у коменданта, Никита Данилович? Там, поди, тесно, становитесь у меня.

— Спасибо, ваше сиятельство. Но я не имею права останавливаться у подследственного.

— У какого подследственного?

— У вас, ваше превосходительство, — встал со стула и захлопнул папку Глебов.

Едва Глебов съехал со двора, как Борис Петрович отправил в деревню с наказом денщика:

— Немедля чтоб Савелов был у меня. Немедленно!

Генерал-адъютант приехал вечером.

— Что за пожар, Борис Петрович?

— Пожар, мил дружок, такой пожар, что у тебя задница задымится.

Рассказав все, что услышал от Глебова, спросил с приступом:

— Признавайся, брал деньги у Рожнова?

— Что вы, ваше сиятельство, как можно.

«Брал, сукин сын, — подумал Борис Петрович, заметив, как блудливо рыскнули глаза у Савелова. — Ну и черт с ним. Пусть запирается, авось отбрешется».

— В общем, так, Петро, тебе придется ехать в Петербург с Глебовым и там перед следствием оправдываться в присутствии Рожнова. Он вроде даже свидетелей приготовил.

— Не было там свидетелей, — брякнул Савелов.

«Проболтался, дурак. Выходит, брал все-таки».

— Ну коли не было свидетелей, значит, и взятки не было, — молвил граф с намеком адъютанту: держись, мол, за одно: не брал. — Ты вот что, Петро. Обратись там к Макарову, секретарю государеву {275} 275 …обратись к Макарову, секретарю государеву… — Макаров Алексей Васильевич (1674(5) — 1750) — сын подьячего, сподвижник Петра I, в 1703 г. «жил в приказе Меншикова», затем придворный секретарь и кабинет-секретарь Петра I. При Екатерине I член Верховного тайного совета, после ее смерти президент Камер-коллегии. С 1731 г. находился под следствием, с 1735 г. и до конца своих дней — «за крепким караулом». . Вы ж с ним вроде друзья?

— Да, с Алексеем Васильевичем мы смолоду были приятелями.

— Вот его и попроси, он может замять дело. Не дай Бог, дойдет, до кригсрехта, слетишь в рядовые, а то и в Сибирь законопатят.

— Что вы, Борис Петрович, за такую-то пустяковину.

«Опять пробалтывается, окаянный».

— Ты за эту пустяковину забудь. Государь, слышал я, говорил, что ежели человек украл хотя бы на цену веревки, на которой его можно повесить, и то вор, судить, значит, надо. А ты: «пустяковина». Коли не брал, так не брал, на том и стой.

Что и говорить, фельдмаршалу было жаль своего генерал-адъютанта, за многие годы привык к нему, как к сыну, через какие бои, походы и трудности прошли. Спали рядом, ели из одного горшка, случалось, и голодали вместе, от чумы улизнули. И вот те на, из-за какого-то Рожнова следствие, а там, не дай Бог, суд. Государь в таких делах стервенеет, запросто и повесить может, не зря ж про веревку обмолвился.

Жалел фельдмаршал генерал-адъютанта, а по отъезде Глебова пришлось забеспокоиться и о себе, так как, уезжая, Глебов затребовал книгу о пожаловании недорослей в офицеры {276} 276 …о пожаловании недорослей в офицеры. — Дворянские недоросли освобождались от рекрутской повинности, начинали службу в гвардейских полках, получив чин сержанта, могли перейти в армейские части. и об отпусках офицеров на побывку. И увез ее с собой в Петербург.

И понял Шереметев, что дело принимает серьезный оборот. Надо как-то оправдаться. Написал письмо царю с просьбой приехать и оправдаться. Ответа не получил.

Государю было не до этого. Союзник — король датский Фредерик IV поссорился с главнокомандующим русской армией светлейшим князем Меншиковым и потребовал сменить его. Не угодил чем-то Александр Данилович и Августу, возможно, тем, что напомнил о старом долге.

Кого же послать вместо светлейшего? Тут раздумывать нечего было, тем более Август II подсказал в своем письме к царю, что они хотели бы видеть во главе русского корпуса фельдмаршала Шереметева, как «человека весьма разумного и дипломатичного».

В такой ситуации подмачивать репутацию фельдмаршала следствием и судом было невыгодно. Царь призвал к себе секретаря своего кабинета Макарова:

— Алексей Васильевич, как там движется дело с доносом полковника Рожнова?

— Готовимся вызывать свидетелей, Петр Алексеевич.

— Каких свидетелей? Откуда?

— Из Риги, из Твери, из Новгорода.

— А Савелова вызывали?

— Да, государь.

— Что он показал?

— Что никаких взяток не брал. И я верю ему, ваше величество, потому как знаю его с младых ногтей.

— Выходит, Рожнов оклеветал фельдмаршала?

— Выходит, так, Петр Алексеевич.

— Принеси мне его донос. Всю папку по этому делу.

Макаров ушел, но вскоре воротился, неся черную папку.

Развязал тесемки, развернул ее и положил перед царем. Петр перечитал постановление кригсрехта по делу Рожнова и тут же его донос. Проворчал:

— Ишь ты хитрюга, сам напакостил, решил и других замарать. Дай-кась. — Царь протянул правую руку, щелкнул пальцами нетерпеливо.

Макаров знал, что это значило, схватил перо, умакнул в чернильницу, вложил в руку Петра.

— Т-так. Доносчику первый кнут, — сказал царь и застрочил резолюцию прямо по рожновскому доносу.

Не дав даже высохнуть чернилам, захлопнул папку.

— Никаких свидетелей, нечего людей по пустякам дергать. Вызывай Шереметева.

— Он давно уж просится к вам, Петр Алексеевич. Оправдаться хочет.

— Я уже оправдал его. Пусть едет без опаски, на честь, давно заслужил. А Рожнова наказать по резолюции. Все! — Царь почти брезгливо отодвинул папку.

Макаров взял ее, вышел от царя, прошел в свой кабинет. И уж там развернул папку, прочел резолюцию: «Решение кригсрехта утверждаю, а дабы впредь сукиному сыну неповадно было ложные донесения творить, отписать его вотчину в казну. Петр».