Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

— По местам стоять! Идем в бейдевинд-бокборт [3] Бейдевинд-бокборт — когда ветер в левую «скулу» корабля. под гротом.

На «шестерку», толкавшуюся у борта, крикнул:

— Передайте на «Крепость»: никому за мной не идти. Буду проводить всех сам. И живо ворочайтесь.

«Апостол Петр» медленно двинулся к морю, ведомый самим царем. Едва он закачался на морской волне, Петр спустился по шторм-трапу в «шестерку» и, отирая со лба пот, радостно скомандовал:

— Налегай, ребята, чтоб весла трещали. К «Крепости»!

К вечеру он вывел все многопушечные тяжелые корабли в море. Мелкие суда пригреблись сами, следуя по фарватеру, проложенному царем. По сему радостному для него событию был устроен на «Апостоле» пир, где самым веселым и счастливым человеком был государь. Пили все — офицеры, бояре и, конечно, гребцы царской «шестерки», столь славно потрудившиеся.

На следующий день весь флот был в Таганрогской бухте. Петр призвал к себе Крюйса:

— Господин адмирал, вручаю вам свой флот. Командуйте.

— Куда прикажете вести его, государь?

— Ведите к Керченскому проливу, адмирал. — Петр усмехнулся. — Будем нажимать на султана. Однако, Корнелий Иванович, постарайтесь с керченским пашой не ссориться, чай, не для ссоры стараемся, для мира.

— Я все понял, Петр Алексеевич.

Затем в каюту царя был вызван Головин.

— Федор Алексеевич, по смерти незабвенного Франца Яковлевича, я возлагаю на вас его звание генерал-адмирала.

— Спасибо за честь, Петр Алексеевич, но какой я адмирал.

Даже плавать не умею.

— Ничего, ничего. Зато вы отлично «плаваете» в дипломатии. Десять лет тому назад кто с китайцами Нерчинский мир {104} 104 Нерчинский мир — первый договор между Россией и Китаем (маньчжурской Цинской империей) заключен в 1689 г., завершил военный конфликт 1683–1689 гг.; договор предусматривал мирное урегулирование пограничных споров, равноправие в торговле, по нему Россия передавала территорию Албазинского воеводства. Позднее условия Нерчинского мира были пересмотрены в других договорах. учинил?

— Ну я.

— А Великое посольство опять же вы возглавляли с Лефортом, Федор Алексеевич. Я за вами как за каменной стеной, всегда надежен. Поэтому, когда придем к Керчи, Крюйс займется переговорами с пашой, а вы в новом звании отдайте визит их адмиралу.

— Хорошо, государь. Исполню.

— Не мне вас учить этикету. Вы должны быть сама доброжелательность. А я буду боцманом вашей шлюпки.

— Вы?

— Да, да, я, — улыбнулся Петр. — Постарайтесь не забыть меня в шлюпке. А там, у адмирала, чтоб я не выглядел лишней деталью, бросьте мне вашу шляпу и плащ. Мне хочется взглянуть на турецкого адмирала.

— Ну что ж… — улыбнулся и Головин. — В Великом посольстве изволили быть десятником, теперь боцманом. Я все понял, государь. А как называть вас, если вдруг доведется?

— Так и называйте: боцман моей шлюпки Михайлов. Этого и довольно.

Ночью, когда флот на всех парусах спешил к Керченскому проливу, в каюте государя сидели послы Украинцев и Чередеев.

— Ну что, господа послы, — говорил царь, прижимая рукой к столу исписанные листы, — вот здесь вам полная моя инструкция, что вы должны делать у султана, в пути ознакомитесь. Главное, помните, нам от них нужен мир, и чем дольше, тем лучше.

— Мир даром султан не даст, — вздохнул Украинцев.

— Знаю, Емельян Игнатьевич, знаю. Оттого тебя и посылаю. Ты человек упертый, по крупному неуступчивый. Торгуйся до последнего.

— Они же могут потребовать Азов или срыть его.

— Ни в коем случае, этого чтоб и в мыслях не было. В конце концов, уступайте днепровские крепости, Казыкермень например. Отдайте им все Правобережье, но за Азов, за Таганрог ложитесь костьми. Там у вас несколько мешков мягкой рухляди {105} 105 Мягкая рухлядь — пушной товар, меха. , одаривайте всех кого надо. Турки любят русские меха. Не жалейте и денег, драгоценностей. Пойдете на «Крепости» с капитаном Пембруком, помимо шестнадцати матросов при вас будет более сотни преображенцев. Это самые надежные люди. Из них назначайте курьеров с почтой ко мне. Пишите ко мне обо всем подробно. Привезете мир, получите по деревне.

— А не привезем?

— Только попробуйте! — погрозил царь пальцем.

На следующий день, ближе к полудню, русская эскадра явилась к Керчи и бросила якоря в нескольких верстах от нее. Петр, наблюдая берег в зрительную трубу, сообщал близ стоявшим:

— Ага! Не ждали. Забегали как тараканы.

Наконец появилась «шестерка», быстро идущая к флагману. На ней кроме гребцов приплыли два бея, посланные пашой.

— Кто есть адмирал? — крикнул бей.

— Я! — отвечал Крюйс.

— Зачем привел такой большой флот?

— Флот провожает русского посланника к султану.

— Мы не можем пропустить русский флот в Черное море. Султан рассердится.

— Как зовут вашего пашу?

— Гассан-паша.

— Возьми, Корнелий Иванович, побольше золотых, — посоветовал Петр. — Сухая-то ложка рот дерет.

Когда ушла лодка с вице-адмиралом, Головин с боцманом Петром Михайловым отправились на «десятке» к турецкому адмиралу. Тот вполне дружелюбно встретил своего русского коллегу и пригласил садиться к столу. Русский адмирал снял плащ и шляпу и бросил на руки своему боцману, уставшему стоять у двери.

— Это поразительно, господин адмирал, — говорил турок. — Татарские лазутчики докладывали, что устье Дона обмелело, что русские корабли не смогут выйти в море. А вы вышли. Как?

— У нас есть хороший лоцман, он и вывел флот на простор.

«Хороший лоцман» огромного роста стоял молча у выхода, держа на полусогнутой руке плащ адмирала. Турок посмотрел на него с некоторой завистью: ему бы такого боцмана.

— Я уполномочен, господин адмирал, своим государем заверить вас в полнейшем к вам миролюбии.

— Я-то вам верю, адмирал, как-никак мы коллеги. И потом, у нас же перемирие. Но есть горячие головы, предлагающие даже засыпать Керченский пролив.

— Засыпать? Для чего?

— Неужто не ясно? — усмехнулся турок. — Чтоб запереть вам выход в Черное море.

— Но разве это возможно?

— Вот и я им говорю: какой же дурак засыпает море?

— Господин адмирал, мы всего лишь провожаем нашего посла к султану.

— Об этом надо договариваться с Гассан-пашой, адмирал. И потом, если даже он и пустит, то всего лишь один корабль с послом.

— Конечно, конечно, мы так и хотим. Весь флот вернется назад в Таганрог. Вы бы не могли переговорить с пашой, убедить его?

— Гассан-паша не подчинен мне, но я постараюсь.

Если адмирал Головин с боцманом Петром Михайловым пробыли у турецкого адмирала около часа, то Крюйс уламывал пашу весь день и воротился на корабль уже в темноте и начал ругаться, едва ступив на палубу:

— Чтоб он сдох, этот паша!