Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

Царь пустил вторую линию пехоты с кавалерией, таким образом почти исчерпав свои наличные силы.

Левенгаупт не остался в долгу: он приказал немедленно воротить многотысячную охрану обоза и с ходу пустил ее в дело.

Солдаты обеих сторон были так утомлены многодневным тяжелым переходом, что буквально валились с ног, и поэтому сами, без ведома своих командиров, делали в резне передышки.

— Все-е-е! — кричал кто-то, словно выдыхая последнюю волю свою.

И удивительно, команду эту солдатскую понимали все — и шведы и русские — и почти одновременно валились на землю, чтобы хоть чуть отдышаться. Они сидели почти рядом, дышали как загнанные лошади, отирали пот, сморкались в бурую траву, косились друг на друга. Отдыхали.

Отдышавшись, они поднимались, и тогда кто-нибудь из русских кричал всем, словно на молотьбу звал:

— Почнем с Богом, братцы!

Тут же по его команде вскакивали все и опять с остервенением бросались врукопашную, не ведая ни жалости, ни пощады друг к другу.

Уже минул обеденный час, а чьего-либо перевеса невозможно было определить. Впрочем, левый фланг русских подвергся особенно усиленному нажиму шведов, пытавшихся отрезать и окружить его.

К Петру подскакал посыльный:

— Государь, Боур в получасе ходу.

Петр махнул рукой трубачу:

— Играй отход. — Повернулся к посыльному: — Скачи к Боуру, вели навалиться на правый фланг неприятеля и взять мост у него в тылу.

Под низкими холодными тучами тоскливо запела труба. Царь отводил уставшие полки, давая простор для действий подходившему сикурсу.

Левенгаупт понял, что это не отступление русских, а какой-то маневр, и стал перегруппировываться. Его помощник Штакельберх был тяжело ранен в голову картечью в самом начале боя и уже не мог командовать. Все взял на себя Левенгаупт.

И когда на правый фланг шведов из лесу выскочила свежая русская конница, он сказал адъютанту:

— Так я и знал, царь что-то задумал. Вот оно. Скачи к мосту, пусть держат его любой ценой. Иначе мы пропадем.

Пока адъютант Левенгаупта добрался до моста, тот был уже в руках у русских.

— Генерал приказал воротить мост, — сказал адъютант командиру полка. — Иначе мы пропадем.

— У меня выбита половина солдат. Нужны подкрепления.

Адъютант поскакал по лесу, сгоняя разрозненные группы к мосту. Скопившись на опушке, шведы ринулись в атаку отбивать мост. Без него им не было выхода из сражения, это понимал каждый солдат. И поэтому бой был ожесточенный и кровопролитный.

Едва по сигналу русские оставили поле боя, как была выкачена артиллерия и началась беспрерывная пальба. Пушечная перестрелка шла до самой темноты. Неожиданно повалил снег, налетел ветер. Бой погас.

Ночь была холодной, метельной, что для сентября в этих местах явление небывалое.

Оставшиеся в живых измученные солдаты сбивались в кучки, садились и ложились прямо на землю и, прижимаясь друг к другу, засыпали. Кое-где загорались костры.

Царь, одетый в легкий плащ, не мог найти себе покоя. Он то ложился, то вскакивал и начинал ходить взад-вперед. Он считал, что бой с рассветом продолжится, поскольку шведы до самой темноты держались стойко. Мало того, отбили назад мост и удержали его. Даже Боур, пришедший со сравнительно свежими силами, не смог вторично вернуть его. Спасибо хоть спятил шведов на левом фланге.

Ах, как кстати был бы сейчас Верден со своей дивизией! Где он? Возможно, и подоспеет к утру.

Петр вглядывался в сторону шведов, угадывал за летящей белой круговертью костры, много костров. Он уже знал от раненого и плененного капрала, что у Левенгаупта намного более солдат, чем предполагали русские. Думали, у него около восьми тысяч, а оказалось шестнадцать.

Петра не успокаивало, что ему доставили более сорока шведских знамен и шестнадцать пушек, захваченных в бою. Пушки он тут же велел включить в состав русской артиллерии, дабы заутре они уже могли вести огонь по шведам.

Он не знал, что у Левенгаупта осталась всего одна пушка, да и ту он велел утопить в реке. Петр считал шведского полководца еще сильным и способным оказывать завтра изрядное сопротивление.

Где же Верден?

Что готовит к утру Левенгаупт?

Почему у него так много костров?

Не подошел ли к нему сикурс?

Петр не мог сомкнуть глаз и на мгновение, хотя не спал уже почти двое суток. Он ждал утром продолжения баталии.

Левенгаупт, прикинув ночью, что потери его убитыми и ранеными составили почти половину корпуса, решил уходить. Трудное решение пришлось принимать шведскому полководцу. Он знал, что главная армия голодает, что надеется только на его обоз, который он с таким трудом собирал в Курляндии. Часть провианта поступила с родины, напрягавшей последние силы в этой войне, часть Левенгаупт выколотил из населения Курляндии и Литвы. И теперь все это предстояло оставить врагу.

Он понимал, что, несмотря на мужество его солдат, если сражение завтра продолжится, весь корпус его будет уничтожен. И обоз все равно станет добычей русских.

Левенгаупт приказал разложить много костров и поддерживать в них огонь всю ночь, чтобы русские не могли ни о чем догадаться. У костров оставались только раненые, не могшие продолжать путь. Их было несколько тысяч, и шведский генерал бросил их на произвол судьбы под завывающую вьюгу, на мучения и почти на верную гибель.

Слишком много горя и страданий принесли шведы народу этой земли, чтобы даже раненые могли рассчитывать на милосердие изгнанных, разоренных жителей.

Едва забрезжил свет, в русском лагере заиграла труба. Солдаты строились по батальонам, жуя на ходу сухари, готовились к атаке. И вдруг с быстротой молнии разнеслась среди русских радостная весть: «Шведа нет. Бежал».

— Бежал? — вскричал Петр в удивлении и радости, узнав об этом, и приказал: — Ко мне генерала Пфлуга и бригадира Фастмана.

Едва явились Пфлуг в нафабренных усах и блестящей кирасе и Фастман, царь повелел:

— Сколь можете скоро ступайте за шведами. Арьергард наверняка не дошел и до Пропойска. Зело важно добить Левенгаупта. У Пропойска через Сож бродов нет, переправа им затруднена будет. Ты, Федор Иванович, изволь потрудиться артиллерией, бери поболе коней и марш, марш.

Сам Петр с гвардейскими полками остался на месте, дабы выяснить плоды своей победы. Он приказал считать убитых шведов и русских, своих похоронить с честью, произвести точный подсчет богатым трофеям.

Царь призвал к себе Михаила Голицына, командовавшего в бою гвардейцами.

— Спасибо, князь Михайла, за мужество, проявленное в баталии. Я видел все своими глазами.

— Я исполнял свой долг, государь.

— Не знаю, чем наградить тебя. Проси что хочешь.

— И попрошу, — неожиданно побледнел Голицын. — Исполнишь?