Сергей Мосияш - Фельдмаршал Борис Шереметев

— Исполню, князь. Проси.

— Прости Репнина.

Петр с некоторым удивлением смотрел на Голицына. Он знал, что князь Михаил недружен был с Репниным, и вдруг попросил за него.

— Ну, брат ты мой, Михаил Михайлович, с такими, как ты, я любую баталию выиграю, — наконец сказал он проникновенно.

— Так простил, государь?

— Уже простил. Можешь поздравить Аникиту.

— Поздравляй сам, государь, ты прощаешь, не я, — отвечал Голицын. — Позволь отбыть? — И, не дожидаясь разрешения, щелкнул каблуками, повернулся кругом и удалился.

Ликующий Петр забыл и о сне, и о еде. Он тут же на поле боя сел за письма в Петербург Апраксину и в Москву:

«Объявляю вам, государь, что мы вчерашнего дня неприятеля добили, хотя он и стоял крепко и атаковал нас зело жестоко. Как я сам видел, бой на сей баталии, ежели б не леса, могли бы шведы выиграть, понеже их больше нас на шесть тысяч было. И во весь день невозможно определить было, чья виктория будет. Но все же с Божьей помощью мы неприятеля, сломив, побили наголову, так шведов с восемь тысяч на месте осталось. Обоз весь, шестнадцать пушек, сорок два знамени и поле нам досталось. Извольте потрудиться, государь, в ведомостях и всяких письмах объявить всем о нашей славной виктории».

Генерал Пфлуг повел на рысях вдогонку конных гренадер и драгун. Выпавший ночью снег начал таять, увеличивая на дороге грязь и лужи. Вслед за драгунами двинулась артиллерия. Фастман, пользуясь приказом царя, впряг в каждую пушку по десять и более лошадей, посадил в седла всю прислугу и ускоренным маршем направился к Пропойску.

Вскоре Пфлуг догнал арьергард. Со стороны шведов хлопнуло несколько выстрелов, не причинив вреда драгунам.

— Бросай оружие! — раздалась зычная команда.

Шведы стали бросать ружья, поднимать руки. Драгуны начали окружать арьергард, который по количеству людей оказался едва ли не больше русского отряда.

Кто-то из шведских офицеров понял это и приказал стрелять по русским. Из самого центра ударил залп по гренадерам, несколько человек свалились с седел, рухнули три лошади с пробитыми головами.

— Р-руби их, братцы-ы! — пронеслось эхом среди драгун, и зазвенели, засверкали палаши и сабли.

Шведы бросились врассыпную, уже никто не стрелял. Драгуны, озверевшие от столь коварного поведения шведов, рубили без всякой пощады.

— Остановитесь! Остановитесь! — кричал охрипший генерал Пфлуг. — Пленных берите. Берите пленных!

Но никто его не слышал, а и слышал, так не хотел исполнять это приказание. Зато шведы услышали и даже поняли, чего требует, пытается требовать от своих подчиненных этот русский генерал с охрипшим голосом:

— В плен берите! Берите в плен!

И уцелели именно те, кто бросился не прочь в лес, а под спасительную власть генерала.

Когда драгуны группами стали возвращаться из леса на зов трубы, то обнаружили вокруг своего командира толпу сдавшихся шведов. Сдавшихся самому генералу и его адъютанту.

Пфлуг, отрядив группу сопровождающих, отправил пленных назад к Лесной, чтобы сдать их царю, а сам двинулся к Пропойску догонять Левенгаупта.

Фастман явился к реке Сож 30 сентября, когда шведы уже заканчивали переправу. Тут же, развернув пушки, он с берега ударил картечью по лодкам и по скоплению шведов на другой стороне реки. В шведском лагере поднялась паника, лодки, бывшие на воде, переворачивались самими же плывшими в них. А пушки бухали и бухали, градом сея картечь по воде.

Еще стреляли пушки, а Фастман, пристроившись на пороховой бочке, уже строчил донесение царю: «Государь, мы настигли шведа, и стреляли по ним столь славно, что Левенгаупт с людьми своими побежал великим скоком от стрельбы нашей. Не знаю, смогут ли после этого догнать их драгуны вашего величества».

Петр улыбнулся, прочитав последнюю строчку донесения, щелкнул по бумаге пальцем:

— А Фастман изволит шутить над ними. Ну что ж, дай Бог и далее весело воевать.

Вечером к царю привели перехваченного за Пропойском посыльного от Левенгаупта к королю — майора Левена с двумя спутниками.

— Пакет, — сказал требовательно царь.

— Какой пакет? — не понял майор.

— Который писан королю Левенгауптом.

— Но его не было. Велено было передать на словах.

— Что было велено?

— Что мы разгромлены, обоз брошен и что ныне мы в отчаянном положении.

— Как Левенгаупт сам? Здоров?

— Левенгаупт здоров, но генерал Штакельберх ранен в голову.

— Сколько имел пушек Левенгаупт?

— Семнадцать.

— Гм… для такого обоза маловато. Что у вас творилось после первого дня сражения? Отчего не решились продолжать баталию?

— Дисциплина с наступлением темноты совсем исчезла у нас, ваше величество. Солдаты вышли из повиновения, перестали слушаться офицеров, кинулись к мосту. Там стало столь тесно, что многих потоптали, столкнули в воду.

— М-да, паника есть пагубная вещь на войне, — заметил царь. — И честно признаюсь, сего я от шведского войска не ожидал.

— Мы сами были поражены этим, ваше величество.

— На сколько было рассчитано продовольствие в обозе?

— На всю армию на три месяца, ваше величество. Такой срок был установлен королем для взятия Москвы.

— Ну что ж, — дернул тонким усом царь, не то усмехаясь, не то оскалившись, — отныне срок сей удлинится, а то и вовсе скончания иметь не будет. Ступайте, майор, ешьте русскую кашу да готовьтесь к вступлению в Москву, но не с барабаном — с позором. Даст Бог, вступите в нее вкупе с генералами вашими и горячим королем вашим.

Стародубский полковник Иван Скоропадский {209} 209 Стародубский полковник Иван Скоропадский… — Скоропадский Иван Ильич (1646–1722) — гетман Левобережной Украины в 1708–1722 гг. Участник борьбы против шведов. получил от гетмана Мазепы эстафету, в коей ему вменялось: «…Дабы христианскую кровь сберечь, уступить город тому войску, которое первым подойдет к крепости».

Скоропадский понял, на какое войско рассчитывает гетман, ибо ближе всего к Стародубу были шведы. Да и совсем недавно в прошлой эстафете, соблазняя полковника на измену, Мазепа писал:

«Бессильная и невоинственная московская рать, бегающая от непобедимых войск шведских, спасается только истреблением селений и захватыванием наших городов».

Первым желанием Скоропадского было отправить письмо царю, мол, смотри, кому ты веришь. Но, вспомнив о судьбе Кочубея и Искры, смолчал стародубский полковник, решив, что шила в мешке все одно не утаишь, рано или поздно покажется.

Однако, дабы успокоить пока еще сильного Мазепу, Скоропадский в ответной эстафете уверил его, что-де поступит «согласно повелению гетмана». А сам выслал навстречу шведскому авангарду лазутчиков из местных крестьян, коим вменено было отвести шведов от города.