Робин Янг - Реквием

Эскен сжал его плечи.

— Кто это был, Мартин? Какие люди?

— Не нужна ли вам моя помощь?

Эскен оглянулся. К ним направлялся священник.

— Спасибо. Мы хотим просто поговорить в уединении.

Неожиданно пламя свечей у алтаря затрепетало от порыва ветра. Священник оглянулся на дверь и побледнел.

— Боже милостивый! — Он нащупал висящий на шее деревянный крест.

Эскен тоже обернулся и увидел входивших в церковь людей в белых мантиях. Их насчитывалось не меньше двадцати. На всех маски в виде белых оленьих голов. Последний закрыл за собой дверь, натягивая маску на ходу, и Эскен на мгновение успел увидеть его лицо: квадратная челюсть, аккуратно подстриженная черная борода. Шедшие впереди обнажили мечи.

Мартин вскочил на ноги и прижался спиной к колонне.

Священник исчез, а Эскен выхватил меч и загородил собой племянника.

— Не подходите! Не подходите!

— Наш магистр опасается твоего предательства, Мартин, — произнес один из вошедших. — Но я о тебе лучшего мнения. Думаю, ты человек чести, и останешься верен своей клятве.

— Честь? — прорычал Эскен. — Как ты смеешь говорить о чести? Я знаю, каким извращениям вы заставляли его предаваться, губить душу! Неужели наш орден настолько пал, что в нем появились такие люди, как вы, сеющие заразу? Вы все будете гореть в аду!

— Ты ничего не понимаешь, — спокойно отозвался человек в маске. — Но скоро поймешь. — Он показал мечом на Мартина. — Взять его.

— Беги, Мартин! — успел крикнуть Эскен и ринулся на человека в маске.

Тот легко отбил его удар.

— Не будь глупцом, де Флойран. Положи оружие.

Эскен сделал выпад. Человек в маске увернулся, схватил его за руку и ударил коленом в живот. Эскен уронил меч и, хрипя, опустился на колени. Ему сразу надели на голову черный мешок.

— Не причиняйте де Флойрану вреда, — предупредил вожак в маске. — Наш магистр хочет допросить его. А предателя убейте.

Мартин вбежал в ризницу, захлопнул за собой дверь и задвинул засов. Задыхаясь от страха, подтащил комод к двери и в отчаянии осмотрелся. За вешалкой, с которой свисали несколько сутан, он увидел небольшую дверь из почерневшего от времени дерева. Казалось, ее не открывали много лет. До него донесся слабый вскрик дяди, затем тяжелые шаги. Они быстро приближались. Дверь затрещала, и Мартин отодвинул вешалку, но ключа от запертой задней двери нигде не было видно. Он ударил дверь плечом. Она содрогнулась, но не поддалась. Услышав, что рыцари пробивают себе путь скамьей, Мартин разбежался и изо всех сил ринулся на черную дверь. Гнилое дерево не выдержало. Мартин вылетел на улицу в узкий проход, как раз когда засов на двери ризницы сломался.

По скользкой грязи он рванул вперед, распугивая суетливых крыс, и бежал в исступлении до тех пор, пока не увидел впереди мерцание факелов. Спасения не было. Рыцари обошли церковь и ждали его. Он повернулся и, увидев, что нему идут рыцари из ризницы, упал на колени и вскинул голову к небесам. В прямоугольнике синего вечернего неба сияла первая звезда.

Мартин молитвенно сложил руки и закрыл глаза от взметнувшихся над ним мечей.

— Радуйся, Мария, благодати полная! Господь с Тобою… [23] Мартин начал читать молитву «Аве Мария», вошедшую в широкое употребление в христианском мире с XI в.; далее там следуют слова «…благословенна Ты между женами, и благословенен плод чрева Твоего Иисус. Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь».

Королевский дворец, Париж 20 ноября 1303 года от Р.Х.

— Нам не следовало связываться с Колонна.

— Теперь я это вижу, — ответил Ногаре, следя за лицом короля.

Они шли по саду, где слуги сгребали в кучи опавшие листья и жгли костры. Пахло морозной свежестью и дымом. В небе холодно сияла полярная звезда.

Министр пожал плечами:

— Но в конце концов, сир, все прошло как мы задумали. Бонифаций, обвиненный в ереси, не перенес позора. Так думают все. Его тело доставлено в Рим. Нас поддержали многие кардиналы Священной коллегии. Папой избрали Никколо Боккассино.

— Я бы предпочел сам выбрать кандидата, — обронил Филипп, направляясь по лужайке к клеткам с птицами.

— К сожалению, это не удалось. В Священной коллегии хотели быстро заменить Бонифация. Я просто не успел бы приехать к вам за советом.

— А мы можем быть уверенными в покладистости нового папы? — Филипп остановился и повернулся к министру. — Ногаре, не хочу больше конфликтовать с Римом. Пусть все станет на свои места. — Он двинулся дальше. — Я хочу поскорее обо всем забыть. — Он помолчал, сложив руки, как будто собрался молиться. — Хотя действовал во благо христианства.

— Бенедикт Одиннадцатый, — так он себя назвал — человек очень хворый. Наши союзники в Священной коллегии решили, что с ним легче будет сговориться. И он уже отменил много установлений Бонифация относительно Франции.

— Но отказался отменить анафему Скьяре Колонна.

Ногаре поморщился.

— К сожалению, кардинал Боккассино находился тогда в Ананьи, а потому считает, что бунт горожан спровоцировали я и Колонна. Но, думаю, со временем он смягчится.

— А Кемпбелл? — спросил Филипп, наклоняя голову, собираясь войти через сводчатый проход во двор. — Как вел себя он?

Они двинулись вдоль клеток. Большинство насестов были пустые, птицы находились внутри. Вдали, у дома, где жил сокольничий Генри, мерцали факелы.

— Он делал что положено, — ответил Ногаре, — но я все равно ему не доверяю.

— Тамплиеры?

— Мы явились арестовать папу и застали его в окружении рыцарей. Вряд ли это случайность.

— Если Бонифаций что-то подозревал, то у кого еще он стал бы просить защиты? Только у тамплиеров или госпитальеров. У вас есть доказательства причастности Кемпбелла к их прибытию? Есть основания его подозревать?

— Нет, — признался Ногаре.

— Он исполнял все приказы? Сражался вместе с вами против рыцарей?

— Сир, я не ведаю, какую пользу вы намерены извлечь, используя его против Темпла, но зачем рисковать? В чем тут необходимость? Я бы посоветовал вам отослать его обратно в Шотландию вместе с дочерью. Девушка безумно влюблена в вас, и, как говорят, уже довольно давно. Перед отъездом в Италию я разговаривал с королевой. Она обеспокоена и…

— Отвечайте на мой вопрос.

— Да, — неохотно произнес Ногаре. — Он сражался вместе с нами, но это не… — Министр замолк. Им навстречу вышел главный королевский сокольничий Генри.

— Я желаю говорить с Кемпбеллом, — сказал Филипп. — Приведите его.

— Сейчас?

— Да, сейчас, Ногаре. — Филипп повернулся и весело воскликнул: — Сэр Генри! Мейден еще бодрствует?

— Да, сир. Желаете ее покормить?

— Конечно. — Филипп показал матерчатую сумку. — Я велел дворцовым поварам отложить для нее мяса.