Роман Антропов - Бирон

Столь тяжкие «вины» дали возможность комиссии по делу Бирона, окончившей занятия через пять месяцев, присудить его к четвертованию. Но Анна Леопольдовна смягчила этот приговор, повелев лишить его чинов, знаков отличия, всего имущества и с семейством сослать в городок Пелым, близ слияния двух рек — Пелыми и Тавды, на расстояние около 3000 верст от Петербурга. 13 июня 1741 г. офицеры Измайловского полка Викентьев и Дурново повезли Бирона и его семейство под конвоем из Шлиссельбурга. Они ехали тихо, с частыми и продолжительными роздыхами и прибыли в Пелым лишь в начале ноября.

Здесь для Бирона был построен, по плану Миниха, особый дом, который, впрочем, скоро сгорел, и Бирон был помещен в доме воеводы. На содержание ссыльных назначалось более 5000 руб. в год, для услуг их были приставлены два лакея и две женщины. Такой быстрый и внезапный переход от могущества и неограниченного самоуправства к ничтожеству и забвению тяжело отозвался на характере Бирона и его физическом здоровье: он сделался мрачным и задумчивым, впал в тяжкое уныние и, страдая физически, стал готовиться к смерти.

Начало следующего года (1742) доставила Бирону некоторое утешение в его душевных страданиях и породило надежду на облегчение их, так как тогда вступила на престол Елизавета Петровна, которой он оказал во времена своего могущества несколько услуг. Императрица действительно вспомнила об опальном герцоге и перевела его в Ярославль. Хотя прежние тяжелые условия его жизни здесь и были несколько облегчены, но тем не менее и новая обстановка не подняла его угнетенного морального состояния, еще осложненного постоянным нездоровьем, сюда присоединились еще вечные ссоры с приставленным к нему офицером Дурново, перешедшие потом в явную вражду, и бегство и переход в православие его дочери.

Такая жизнь продолжалась для Бирона вплоть до вступления на престол Петра III. Великодушный император, явивший свою милость едва ли не ко всем лицам, пострадавшим в предыдущие два царствования, даровал свободу и Бирону, призвал его в Санкт-Петербург, возвратил ордена и знаки отличия, но не исполнил его просьбы вернуть Курляндское герцогство, так как имел в виду возвести в звание курляндского герцога своего дядю, голштинского принца Георга.

Но ни этому намерению, ни другим его начинаниям в немецком духе осуществиться не пришлось. Императрица Екатерина II отдала Бирону герцогство (22 авг. 1762) и отпустила его в Курляндию (23 авг.). 7 лет правил Бирон Курляндией и в исходе 1769 г. передал управление своему сыну Петру. В 1772 г. 17 декабря Бирон умер в Митаве, имея 82 года от роду.

Время правления Бирона заклеймено в истории именем «бироновщины». Почти все современники Бирона и большинство позднейших историков считали и считают время правления Анны Иоанновны, вследствие господства Бирона, самым бедственным временем для Русского государства.

Несомненно, конечно, что личность Бирона, при его жестоком и надменном характере, разнузданном монаршим благоволением, не могла не возбудить к себе ненависти придворных, которым приходилось преклоняться и трепетать перед всесильным фаворитом. Тяжело, конечно, было русским боярам, роды которых терялись в глубокой древности, сносить надменную волю «выскочки-иностранца» (как тогда называли Бирона), нередко оскорблявшего даже в лучшем их чувстве — любви ко всему родному. Тяжела была для них и борьба с его все более и более возраставшим влиянием у императрицы, а после казни Артемия Волынского и невозможна.

Но тем сильнее росла ненависть к Бирону, перешедшая затем в отвращение, которое, однако, нужно было тщательно скрывать: всякое неосторожное проявление даже малейшего недовольства возбуждало со стороны Бирона жестокое преследование, начинавшееся нередко по одному подозрению или наговору.

Простой народ, еще не успевший оправиться от петровских войн, должен был напрягать последние силы для новых войн и походов, повод и цель которых для него были совершенно непонятны; с трудом выплачивая прямые подати и налоги, он теперь был привлечен еще к уплате недоимок, взыскание которых, производившееся с обычной в тогдашнее время жестокостью, привели к разорению целые уезды, ложась своей непомерной тяжестью и на владельцев крестьян, и на областное начальство. Присоединившиеся сюда голод и мор и ужасное «слово и дело» еще более увеличивали народные бедствия.

Все это, конечно, не могло способствовать установлению добрых отношений между правительством и народом. Последний очень скоро стал ненавидеть в лице его главного представителя Бирона, виновника всех бедствий, ниспосланных на Русское государство за измену православию. Редкое царствование и до этого времени и после не сопровождалось более или менее сильными народными бедствиями, но настоящие бедствия, как исходящие от «еретиков», делались еще тяжелее, еще несноснее. Едва узнал этот народ об аресте Бирона, как стал предаваться самой восторженной радости, точно он вступал в новую, светлую и счастливую жизнь.

Всего этого современникам, конечно, было достаточно, чтобы составить себе самое мрачное представление о царствовании Анны Иоанновны, но потомкам едва ли следует забывать, что правительство Бирона предприняло немало мер и забот, весьма благодетельных для России, по отношению к военному сословию, к дворянству, образованию недорослей, городскому благоустройству, судопроизводству и т. д. Нельзя не признать и то, что и войны с Польшей и Турцией, и союз с Австрией находят себе историческое объяснение, более правдоподобное, чем то, которое основывается исключительно на личных видах Бирона, и что жестокость, царившая при Анне Иоанновне, не была так беспримерна, как ее изображают.

В галерее исторических русских царственных женщин, волею капризной судьбы и случаем занимавших в то время трон, Анна Иоанновна является едва ли не самым главным лицом.

Интерес проистекает не из положительных или отрицательных сторон Анны, потому что как первые, так и вторые, по правде сказать, заурядны, далеко не ярки, не полны.

Анна Иоанновна была, бесспорно, умна, но умом грубым, неотесанным, не отшлифованным гранью просвещения. В этом отношении любой из ее царевичей мог быть на голову выше ее. Она была, как и большинство «властных» женщин тогдашнего темного русского времени, жестока, но… что стоят все ее жестокие шутки, забавы и наказания в сравнении с припадками гнева великого Петра, ее царственного дяди? Анна Иоанновна обладала и некоторыми чисто женскими слабостями, но что они — наряду с неукротимыми царственными прихотями Екатерины Великой?