Сергей Марков - Обманутые скитальцы. Книга странствий и приключений

Есть еще одно проявление грозных стихий Байкала. Это — силь, присущий горам Тянь-Шаня — страшные лавины полужидкой грязи, перемешанной с обломками скал, валунами и вырванными с корнями вековыми деревьями горных долин. Летом 1921 года, после обильных дождей, силь, уничтожая на своем пути все живое, вторгся в город Верный (Алма-Ата).

О байкальском силе наука знает меньше, чем о грязевых валах Тянь-Шаня. Вот почему я весь превратился в слух, когда байкальский геолог Владимир Иванович Галкин стал рассказывать о земляных лавинах Байкальского хребта на западном побережье озера. Владимир Иванович решил заняться изучением природы силя и с этой целью стал собирать все печатные источники о нем.

Исследователь перечислил на память местности вблизи Байкала, наиболее подверженные опасности вторжения грязевых валов. Что и говорить, силь байкальского побережья надо прилежно изучать, чтобы знать, где находятся его очаги.

Вместе с геологом мы пошли на пристань, возле которой покачивался на волнах катер Лимнологической станции «Академик Обручев». На его мачте трепетал вымпел Академии наук СССР.

Кадитан кораблика пригласил нас в плаванье; он собирался везти груз в Большие Коты, куда было два часа морского ходу. Там размещалась вторая научная станция, изучающая животный мир Байкала. Но в Котах побывать не удалось из-за очень свежего ветра. «Академик Обручев» пошел поперек волн, поднимая высокую носовую часть над бездонной хлябью. Все явственней становился юго-восточный, хамар-дабанский берег, приблизился порт Байкал с его маяком. Пройдя по большой дуге над привычными для него глубинами в один-полтора километра, катер возвратился к причалам Лиственичного. Этого было достаточно, чтобы впервые ощутить байкальскую зыбь, чистейший воздух и какое-то благородство прозрачной водной толщи, не знающей ни отдыха, ни покоя.

Если бы старик Нептун смог взять в руки волшебный ковш и вычерпать Байкал до дна с тем, чтобы снова наполнить озерную чашу за счет каких-нибудь других водоемов, то богу морей довелось бы порядком потрудиться. Ему пришлось бы влить во впадину Байкала двадцать три моря, равных Аралу, и девяносто два Азовских моря!

Стало избитым писать в очерках о Байкале, что он принимает воду 336 рек, а отдает ее только одной Ангаре. Но ничего не поделаешь! Лучше воздержаться от соблазна обязательной передачи известной легенды о бегстве Ангары от разгневанного Байкала.

Ученые говорят, что если бы вдруг получилось так, что все 336 рек перестали питать Байкал, то, несмотря на это, Ангаре хватило бы наличного запаса байкальской воды на целых пятьсот лет ее шумной и стремительной жизни.

В байкальских пучинах скрыты чудовищные силы. Кажется, что Байкал весь пронизан электрической энергией, сбереженной лишь до времени.

Проделав сто пятьдесят километров туда и обратно, мы вернулись с Байкала в Иркутск. Там завершались работы совещания географов. Они постановили создать в Иркутске Институт географии Сибири и Дальнего Востока. Этого требовала сама жизнь!

Горы и руды только начались! Поезд «Пекин — Москва» снова помчал нас на восток. Электрическая дорога проходила мимо мест, где нам недавно уже удалось побывать; справа раскинулся город Шелехов. Виден был и тракт, проложенный в сторону границы с Монголией.

На участке Иркутск — Слюдянка открылись картины покоренной человеком сибирской природы. Местами поезд шел по краю глубочайших каньонов, гремел по мостам, перекинутым через ущелья. Красноватые мачты, служившие опорой проводам, возвышались у окраины изумрудно-синих хвойных лесов. Белые здания электрической службы стального пути стояли у подножья древних скал. Стремительные колеса преодолели высокий перевал около станции Андриановка. Потом поезд начал спускаться к Байкалу, временами делая круги и проходя по завиткам пути, кое-где вторгаясь в туннели, пробитые в горах. Здесь-то и открывался Байкал во всем своем великолепии, не сравнимый ни с чем, — то лазоревый, то нефритовый, окруженный горами и прикрытый облаками. Все это лучше смотреть на обратном пути, из поезда «Пекин — Москва», когда время суток благоприятствует знакомству с окрестностями Байкала.

Вот уже и возведенное целиком из местного мрамора здание вокзала Слюдянки. Ее название в эти дни, на первый взгляд совершенно причудливо, имело связь с… Луной. Не забудьте, что шел сентябрь 1959 года, когда весь мир был потрясен вестью о том, что советский вымпел коснулся поверхности Луны. В межпланетном снаряде неминуемо находились частицы сибирской слюды, столь необходимой для множества разных приборов. Слюдянка издавна знаменита своей «слюдяной горой», ужившейся с чудесным мрамором и лазоревым камнем. У нас не оставалось времени, чтобы осмотреть Слюдяную фабрику в Иркутске. Она обрабатывает почти все запасы слюды нашей страны. Давно ли было то время, когда бородатый сибирский землепроходец, обитавший в старинном зимовье, глядел в слюдяное окно? Еще менее чем сто лет назад иркутскую слюду закупали китайские купцы в Кяхте. Теперь светлые частицы драгоценного минерала проносились в межпланетном пространстве, не говоря о том, что слюду можно встретить в телах электрических агрегатов, атомных установках, радиоаппаратах.

Да что та прибайкальская «слюдяная гора»! Она была лишь началом. Теперь в Восточной Сибири открыты величайшие месторождения светлой слюды в области Лены, Мамы и Витима, а также на берегах саянской реки Бирюсы. Темная слюда Прибайкалья залегает в жиле, равной которой по мощности нет нигде во всем мире, даже в прославленных слюдоносностью Бенгале и Мадрасе. Слюдяная жила находилась где-то южнее нашего пути.

Мы очень долго двигались вдоль побережья Байкала, обложенного белыми камнями, видели воронов, невесть зачем кружившихся над самой водой. Внизу к насыпи подступали рябины, осыпанные пламенными ягодами, пылала листва осин.

Начались земли Бурятии, и путь стал постепенно склоняться к югу от Байкала. Кабанск встретил наш поезд дымами большого цементного завода.

Надо было обязательно рассмотреть Петровск-Забайкальский, и не только потому, что он находился уже в Читинской области. Ведь это — былой Петровский завод, с расположенным неподалеку от него рудником, углубившимся в недра гор Цаган-Дабан. На этом-то Балягинском руднике и работали декабристы, добывавшие магнитный железняк бок о бок с каторжными разбойниками. Руду, извлеченную из гнезд в толщах мрамора, перевозили на Петровский железоделательный завод.

Да вот он, уже виден из окна поезда! Он действует и расширяется и в наши дни.

Однажды в одном из забайкальских буддийских монастырей мне довелось видеть чугунную чашу на львиных лапах, отлитую на Петровском заводе — возможно, руками декабристов. Приходилось также читать, что на кораблях, плававших в водах Русской Америки, были якоря с отчетливо видными надписями: «Петровский Завод», и датами, совпадающими со временем пребывания там Волконского, Трубецкого и их товарищей. От причудливой буддийской чаши и грубого якоря до совершенной продукции передовой советской металлургии — таков путь завода в Петровске-Забайкальском, где память о декабристах свято сохраняется. Не так далеко от города, на восток от него, расположены угольные шахты Тигня и Кули. В Петровск привозят и чистейшие пески — сырье для местного стекольного завода. Петровск-Забайкальский — второй по значению город в Читинской области!