Ясуси Иноуэ - Хозяйка замка Ёдо

Когда силуэт главнокомандующего исчез вдали, первые лучи утреннего летнего солнца позолотили землю, словно предупреждая о том, что день будет жарким. Накатила волной песня цикад, спросонья приветствовавших мир, и у Тяти закружилась голова в упоительном опьянении жизнью.

Через две недели после отбытия Хидэёси Тятя и Тасуко тоже покинули Одавару, но их путь лежал в ином направлении — через десять дней они рассчитывали остановиться в Оцу. Возглавили процессию паланкины Тяти и её свиты, за ними тронулся кортеж дамы Кёгоку. Время от времени носильщики устраивали передышки, и тогда Тасуко выходила из паланкина, чтобы осведомиться у кузины, не слишком ли утомило её путешествие. Однажды Тятя не выдержала и спросила у согнувшейся в почтительном поклоне, точно какая-нибудь прислужница, наследницы знатного рода:

— Сколько раз его высокопревосходительство наносил вам визит в Одаваре?

Дама Кёгоку сделалась пунцовой от смущения, на глазах выступили слёзы. Тятя подумала, не эта ли девичья стыдливость привлекает Хидэёси в Тасуко, и при мысли о том её сердце обожгло ревностью, с которой она так успешно боролась со дня приезда кузины в ставку главнокомандующего в Соундзи. Дама Ёдо, впрочем, тотчас овладела собой и весело рассмеялась, а затем доверительно шепнула:

— Я хочу, чтобы его высокопревосходительство Хидэёси принадлежал только вам и мне. Вы согласны?

Дама Кёгоку потеряла дар речи от ужаса перед дерзкими словами, которые, как ей показалось, вырвались у кузины невольно. Но дама Ёдо знала, что говорила. Она открыла своей подруге и сопернице тайные мысли, с самого начала весны не дававшие ей покоя. Она ненавидела всех наложниц Хидэёси, а главным врагом считала его законную супругу, Госпожу из Северных покоев. Лишь с безобидной Тасуко, тихой и робкой женщиной, несмотря на её высокородство, Тятя готова была делить свою горячую любовь к верховному правителю Японии.

Утром двадцать седьмого дня седьмой луны дамы Ёдо и Кёгоку прибыли в столицу. Тридцать четыре лошади, навьюченные добром, и шестьсот самураев служили им эскортом. Одавару они покинули утром пятнадцатого числа и путь до Киото, таким образом, проделали за двенадцать дней — в соответствии с распоряжениями Хидэёси, повелевшего многочисленным стражникам, которые сопровождали наложниц всю дорогу, доставить бесценные сокровища в срок.

Сразу по прибытии в Киото Тятя испросила аудиенции у Госпожи из Северных покоев. Покидая столицу, она намеренно пренебрегла визитом к законной супруге Хидэёси под предлогом спешки, однако теперь избежать неприятной встречи не представлялось возможным. Кроме того, Тятя узнала от Хидэёси, что их сын теперь находится в Дзюракудаи, и она воспользовалась случаем с ним повидаться.

Оказавшись во дворце, Тятя отдохнула после длительного путешествия в гостиной своей кузины, затем отправила посланника в Северные покои справиться, когда хозяйка сочтёт возможным её принять. В ответ ей было велено явиться незамедлительно, и Тятя поспешила к резиденции супруги Хидэёси. Однако там её заставили долго дожидаться аудиенции. Она пришла туда без свиты и целый час провела в полном одиночестве.

Наконец Госпожа из Северных покоев соизволила показаться в приёмном зале. В сопровождении внушительного числа придворных дам она появилась со стороны галереи и проследовала к внутренним помещениям мимо Тяти, даже не посмотрев в её сторону. Тятя осталась сидеть на татами, дрожа от гнева. День был прохладным, но её спина неожиданно взмокла от пота.

Вскоре к ней вышла прислужница и проводила к Госпоже из Северных покоев.

Тятя склонила голову:

— Я только что прибыла из Одавары.

— Благодарю за труды. Столь длительное путешествие, должно быть, вас утомило, — произнесла Госпожа из Северных покоев. Она говорила спокойно, но снисходительный тон отчётливо напоминал гостье о несоизмеримой разнице в положении наложницы и законной супруги.

Удобно устроившись напротив соперницы, Тятя ничем не выдала бушевавшей внутри злости, её лицо осталось бесстрастным, словно маска Но, таким же непроницаемым, как у Госпожи из Северных покоев.

При каждой встрече с законной супругой Хидэёси мысль о собственном благородном происхождении преисполняла Тятю гордостью, вот и сейчас она высоко подняла голову. Негоже ей, дочери князя Нагамасы Асаи и племяннице его превосходительства Нобунаги Оды, который единовластно правил всей Японией, сгибаться в поклоне перед какой-то низкородной выскочкой!

— Молодой господин растёт не по дням, а по часам. Желаете повидаться с ним? — Госпожа из Северных покоев обращалась к Тяте так, будто это была придворная дама или всего лишь кормилица Цурумацу.

— Да, — сказала Тятя. Задумалась на мгновение и добавила: — Я намерена забрать молодого господина с собой в Ёдо.

Слова сорвались с её губ сами собой. До того момента у Тяти и в мыслях не было ничего подобного, но внезапное желание наглядно показать этой женщине, кто настоящая мать наследника кампаку, было неодолимым.

Лёгкая судорога взволновала поверхность бесстрастной бледной маски, скрывавшей мысли и чувства Госпожи из Северных покоев, но, когда она заговорила, голос её звучал всё так же безучастно:

— Прекрасно. Надеюсь, его высокопревосходительство осведомлён о ваших намерениях?

— Он сам изволил дать мне это распоряжение.

— В таком случае, я посоветуюсь с господином Будзэном Исикавой, и мы предпримем надлежащие приготовления.

Знатный воин Будзэн Исикава отвечал за воспитание юного Цурумацу.

Тятя не замедлила удалиться и всю вторую половину дня, расположившись в резиденции дамы Кёгоку, ждала от Госпожи из Северных покоев извещения о том, что она может забрать сына. Посланник явился, лишь когда стемнело. Он сообщил, что отбытие молодого господина Цурумацу в Ёдо назначено на следующий день и состоится с наступлением часа Коня. Госпожа из Северных покоев сочла своим долгом также поставить даму Ёдо в известность о том, что в последнее время здоровье наследника оставляет желать лучшего, и попросила заботиться о нём с превеликим тщанием. Что любопытно, во время аудиенции законная супруга Хидэёси и словом о болезни Цурумацу не обмолвилась, и теперь Тятя почувствовала лёгкое волнение: знай она, что сыну нездоровится, ни за что не заговорила бы о том, что хочет увезти его с собой.

На следующий день паланкин с юным наследником покинул Дзюракудаи в сопровождении внушительной свиты. Паланкины Тяти и её придворных дам отправились в путь следом. Впервые с тех пор, как стала наложницей Хидэёси, Тятя была на верху блаженства и в течение короткого путешествия из Киото в Ёдо с наслаждением дремала на подушках, убаюканная покачиванием паланкина. Сын снова с ней! Со слезами радости на глазах она мечтала о том мгновении, когда сможет прижать его к своей груди, приласкать, как кошечка своего котёнка. Поднимая полог, она впускала свежий ветерок со стороны реки, подставляла ему разгорячённое лицо и молилась о том, чтобы отец её ребёнка вернулся живым и невредимым из военного похода на север.