Оливия Кулидж - Египетские приключения

Он лежал на куче старых циновок, закрывающих тюки с товаром так тщательно, что нельзя было определить, что в них находится. Все вокруг него было завалено кувшинами различных форм и размеров. Они лежали вплотную между тюками, и их было так много, что они занимали все пространство, кроме скамьи гребцов и узких проходов между товарами. Знакомый скрип мачты заставил мальчика взглянуть вверх, и он увидел залатанный коричневый парус, развевающийся над бортами лодки. Он вскочил на ноги, аккуратно пробираясь через товары, дополз до скамьи гребцов и выглянул из лодки. Примерно в двадцати ярдах шло другое грузовое судно вверх по реке с раздутыми попутным ветром парусами. Мару открыл рот, чтобы крикнуть, но не осмелился. Слезы навернулись ему на глаза, пока он наблюдал, как расстояние между двумя лодками увеличивалось до тех пор, когда наконец встречная лодка не исчезла за поворотом реки.

– Молодец, – сказал одобряющий голос позади него. – Если бы ты закричал, они убили бы тебя. Капитан опасается, что у него в Фивах могут быть неприятности из-за тебя.

Нубийский мальчик, примерно такого же возраста, как Мару, сидел позади него на мостике, положив подбородок на согнутые колени, и откусывал куски от большого темного хлеба, который выглядел таким же твердым, как кирпич. Он усмехнулся, увидев, как Мару сглотнул слюну, положил хлеб на палубу перед собой и кулаком расколол свой кусок на несколько более мелких.

– Возьми, – резко сказал он, толкая Мару. – Поешь немного.

Мару молча взял кусок. Он немного помедлил, а потом с трудом откусил небольшой кусочек и начал жевать. Хлеб был невкусный, но достаточно сытный.

Съев несколько горстей, он почувствовал себя намного лучше.

– Ты кто? – спросил Мару, отмечая, что еще никогда в жизни не видел более грязного и неуклюжего мальчика.

Нубиец, чей рот был набит хлебом, вытащил большой неразжеванный кусок и кратко ответил:

– Ослик, – а затем засунул кусок обратно в рот и начал его жевать.

– А тогда как тебя зовут? – спросил Мару.

– Так меня и зовут, потому что я управляю ослами. У меня здесь неплохая жизнь, и Сатми неплохой хозяин.

– А что, я тоже буду управлять ослами?

– Вот об этом я и хочу поговорить с тобой, – ответил Ослик, торжественно кивая Мару лохматой головой. – Такому человеку, как я, нужно заботиться о себе самому, тем более что Сатми, когда выпьет немного пива, становится невыносимым. Всегда помни об этом, кроме того, за тобой будут наблюдать носильщики! А почему бы тебе не прыгнуть за борт, пока из-за тебя не начались неприятности? Я знаю, что на том берегу есть пристань. – Он указал на старую маленькую пристань, около которой стояли хижины и несколько неопрятных пальм, с трудом напоминавших поселение. – Ну, что ты думаешь об этом?

Мару покачал головой.

– Я не могу идти домой, – сказал он. – Мой дядя…

– Не говори мне ничего! – торопливо прервал Ослик. – Я не хочу знать, кто он. Такому человеку, как я, необходимо избегать неприятностей.

– Не волнуйся, – сказал Мару. – Я думаю, что они не придут за мной, потому что у них могут быть неприятности, если меня найдут.

Ослик облегченно вздохнул.

– Стража всегда наготове, – сказал он, рассудительно поджимая губы, – а когда Сатми выходит из пивной, у него всегда хорошее настроение. А ты умеешь пользоваться оружием?

– Ну да, а почему ты спрашиваешь? – сказал Мару, удивленный вопросом. – Меня ежедневно обучали пользоваться луком и стрелами или копьем.

– Тогда ты справишься, – сказал Ослик улыбаясь. – А ты когда-нибудь ездил на осле?

– Я ездил на лошади.

– Ну, подожди немного, – сказал Ослик. – Только жди и смотри!

Люди входили и выходили из-под навеса, который располагался посреди лодки на маленькой платформе. Мару узнал, что на борту было еще пара торговцев, кроме Сатми, капитан и эфиопы, составлявшие команду. Мару ничего не оставалось делать, как только сидеть и греться на солнце, лениво наблюдая за рекой и за всем, что на ней происходило. Женщины уже начали стирать, и их хлопки по белью слышались со всех сторон. Рыбаки сидели в просмоленных лодках из тростника, некоторые лодки были достаточно большими, и в них могли разместиться около десяти человек, которые разделывали рыбу и развешивали ее на просушку. Торговые лодки всех размеров, заполненные большими плетеными корзинами с фруктами, овощами и другими продуктами, выплывали из поливных каналов. Мужчины или женщины управляли лодками и болтали между собой. Торговые лодки, загруженные до самых навесов, двигались вверх и вниз по реке. Грубые выкрики лодочников слышались вперемешку с мычанием стад и пением гребцов. На временных стапелях строили большую деревянную ладью. Проплывая вниз по реке, Мару видел много строящихся ладей. Вскоре поля сменились домами с коричневыми или побеленными стенами. Наконец вдалеке между яркими цветными башнями появилась белая стена.

– Город Коптос, – сказал Ослик, махнув рукой в сторону стены, – а в нем находится храм Мина.

Причалы Коптоса протянулись на несколько миль вдоль реки, и местные суденышки, принадлежавшие людям низшего сословия, причаливали к пристаням, расположенным достаточно далеко от города, а шумные и суматошные пристани в городе были заполнены носильщиками, ослами, стражниками, писцами и множеством разнообразных товаров. В воздухе чувствовался запах специй из Аравии. Из Коссеира, расположенного на берегу Красного моря, привозили маленькие ящики с яркими птицами, обезьянами и даже молодыми жирафами, а также слоновую кость, золото и всякие экзотические растения и деревья. Мару уже видел все это, когда фараон получал дань, но беспорядок и шум были непривычны для него. Он зачарованно наблюдал за всем происходящим на пристани, как вдруг почувствовал резкий удар палкой. Позади него стоял Сатми.

– Шевелись, мальчик, – сказал он, махнув в сторону причала. – Работай.

Следующие несколько дней прошли в суматохе погрузок, разгрузок и знакомства с ослами. Теперь Мару понял, что Ослик подразумевал, когда кивал и говорил: «Ты только жди и смотри!» Ослы, как выяснилось, почти не лягались, но зато кусались. Иногда его осел был ну просто золотым: он смирно стоял, пока его загружали. А иногда вдруг внезапно начинал кружиться, кусаться без всякой видимой причины или лягаться, когда его тянули за узды; поэтому все, что на него было нагружено, падало и приходилось нагружать заново. Ослам было трудно носить корзины с тяжелыми кувшинами, наполненными мазями, тюки с дешевыми бусами, бронзовыми наконечниками для копий и другими товарами, которые дорого ценились африканцами из Пунт. Они могли часами, без признаков усталости переносить грузы, а потом внезапно останавливались, и разъяренный погонщик ничем не мог заставить их продолжать свой путь: они не чувствовали ударов, и даже уколы копьем не имели желаемого успеха. Много раз Ослик приходил на помощь Мару. Он издавал странный крик, который успокаивал ослов, и они продолжали работу.