Алексей Меняйлов - Россия: Подноготная любви.

Вся эта ситуация интуитивно понравилась политработникам высокого ранга, - они и направили в Петрищево, после его освобождения, корреспондентов газет даже не фронтовых, но центральных - "Правды" и "Комсомольской правды". Корреспондентам, - естественно, проверенным сталинцам, - все случившееся в Петрищеве тоже очень понравилось. 27 января 1942 года Петром Лидовым в "Правде" был опубликован материал "Таня". В тот же день был опубликован материал С. Любимова в "Комсомольской правде" "Мы не забудем тебя, Таня". 18 февраля 1942 года П. Лидов опубликовал в "Правде" же материал "Кто была Таня".

Сталину среди материалов "Правды" о многих и многих людях, возможно, и о тех, кто реально боролся с оккупантами, понравился материал именно о "Тане" (П. Лидова).

Сталин сказал: "Вот народная героиня!"

"Героине" было незамедлительно присвоено звание Героя Советского Союза (первое такое звание, присвоенное с момента начала войны женщине), был создан ее культ, события в Петрищеве приукрасили, перетолковали и извратили, с годами создали мемориал, многие и многие идеологи писали нескончаемые очерки, научные труды и книги… В ее честь называли школы, ее знали все.

Но если "внешникам" поведение "Тани" казалось подвигом, то "внутренникам" и неугодникам - нет.

"Внутренники", которые даже приход Гитлера к власти по-марксистско-купечески объясняют рядом удачных закулисных интриг, несших участникам сговора материальные выгоды, учат, что "Таня" стала первой женщиной - Героем Советского Союза потому, что Сталину в нужное время и в нужном месте попали на глаза приписываемые "Тане" слова: "Сталин на посту!" (Так она, по П. Лидову, якобы ответила немцам, которые были, видимо, настолько очаровательно глупы, что веровали, будто комсомолке из леса непонятно зачем и почему были доверены важные государственные тайны, они ее и пытали якобы для того, чтобы их выведать: "Ти есть главный рус комзомолька, ти знайт секретный военный тайна. Или ти сказайт, где есть тепер Сталин, и мы давать тебье шоколадка, или мы будем тебья немножко пиф-паф!". Возможно, вопрос о местонахождении пространственном или психологическом Сталина и был в действительности задан, но с какой интонацией и, соответственно, с каким смыслом?)

Очевидно, что "внутренникам" все происшедшее в деревне Петрищево душу не "греет". (Их нынешнее восхваление власовцев и самого Власова как антикоммунистов и, следовательно, демократов, и придание им статуса национальных героев понятно и как бы естественно, другое дело, что, поднимись власовцы из расстрельных ям, демократы с ними ни за что не сошлись бы.)

Аналогично, и русским из Петрищева вряд ли понравился весь этот балаган вокруг комсомолки, которая вместо того, чтобы бороться с захватчиками и убийцами, сжигала дома русских стариков, которым восстановить свое жилье уже было не по силам. Неугодникам эта "внешническая" вакханалия принести ассоциативно-эстетическое удовольствие тем более не могла.

Полагать, что появление символа "Зоя Космодемьянская" есть результат интриги, да тем более с участием одного только Сталина - заблуждение, противоречащее не только психологической достоверности, но и сохранившимся историческим свидетельствам. Прежде Сталина "Таня" понравилась политотдельцам высокого ранга, она понравилась и обоим вызванным журналистам, фамилии которых так похожи на псевдонимы, она понравилась и главным редакторам официозных газет. Необходимо иметь в виду, что поведение "Тани" не могло не понравиться также и немцам - она представляла собой великолепный пропагандистский материал - настолько великолепный, что русские старики били ее без понуждения. Более того, эти слова-вздох "Вот народная (ohlos) героиня!" более естественны для Гитлера, который к моменту публикаций в "Правде" уже поседел, и у которого начался тремор рук; логический смысл этого вздоха - "Эх, если б все русские были такими "героями"!"

Иными словами, то, что "Таня" уничтожала русских, не трогая немцев, "грело душу" и политотдельцам, и журналистам, и гитлеровцам, и Сталину с Гитлером. Это и понятно: ведь поведение в тылу немцев "Тани", причем на первом этапе войны, классически "внешническое".

Таким образом, придание поведению "Тани" статуса символа далеко не случайно.

А раз "Таня", как и все вокруг нас, закономерна, то она сама, ее поступки, являющиеся порождением не ее лично, но стаи, к которой она принадлежит, как целого, есть эффективный инструмент аналитического познания, - разумеется, не ее самой, а именно этой стаи и скрытой ото всех тайной жизни ее вождей.

Сама героиня непознаваема в том смысле, что "Таня" - не Зоя Космодемьянская. Зоя Космодемьянская, действительно, существовала и даже была заслана в немецкий тыл, но не погибла, хотя судьба ее горька. Когда Зою наши наступающие войска освободили из немецкого концентрационного лагеря и она вернулась домой, мать ее не приняла и выгнала. Вообще, на опубликованной в газетах фотографии повешенной "Тани" именно свою дочь признали много женщин - и таковых, видимо, было бы тысячекратно больше, если бы "Правду" и "Комсомолку" читали в каждом доме, если бы у потенциальных "матерей героини" по документам были именно дочери, и именно соответствующего возраста, и если бы они ушли добровольцами воевать. "Мать героини" познаваема - не столько по тому, что выставила из дома свою нуждавшуюся в помощи дочь, а затем десятилетиями давала интервью на тему, как воспитывать молодых, чтобы они стали Героями, сколько по тому, что смогла добиться признания своего места в системе (не вызывала реакции отторжения у власть предержащих; более того, и ее сын - по слухам, не без вмешательства самой матери - оказался в Героях - второго этапа войны).

Но и поступки самой "Тани" также исчерпывающе характеризуют вознесшую ее иерархию - придание "Тане" статуса символа строго закономерно. Вознесение именно ее психотипа тем более интересно, что про нее, не сделавшую ровно ничего для победы над врагом, и даже напротив (немцы за счет ее казни могли привлечь к себе симпатии колеблющейся части населения), известили в сталинской и постсталинской Империи всех - в то время как о действующем партизанском отряде из научных работников могли только спустя много лет узнать лишь те немногие, кто позволил себе научиться читать "толстые" книги, - иными словами, они почти никому не известны.

Вообще говоря, такие символы как "Зоя Космодемьянская" в истории "внешнической" иерархии России не новость. Например, академик Панченко сообщает, что в святцах, например, есть такой святой, который ровным счетом ничего хорошего не сделал, он никогда не жил праведной жизнью, был в дружине какого-то князя, а умер и вовсе богохульно - покончил жизнь самоубийством, утопился. Неосознанно симпатизирующие православию (например, академик Панченко - в послеперестроечных высказываниях), причину смерти этого "святого" видят в том, что его обидел начальник, дескать, нехорошо о нем высказался, следовательно, покончивший с собой - мученик. Якобы именно это, в восприятии православных, и прекрасно. Но хамский поступок начальника для осмысливающих феномен некрофилии вовсе не причина самоубийства, а лишь к ней повод, надо сказать, довольно незначительный, и этой своей незначительностью обращает особое внимание к истинной причине не только самоубийства, но и канонизации самоубийцы. (Канонизируют, согласно традиции, только тех, кому молится значительное число низовых православных, одобрение иерархов лишь формализует канонизацию.)