Уильям Теккерей - Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 2)

Лорд Фаринтош признался, что не помнит.

— Я так и думала. Так вот, в Аравии, или в Китае, или еще где-то жила одна принцесса, которая готовила такой крем и пекла такие пироги, что никто не мог с нею сравниться. Здесь, в Брайтоне, тоже есть одна пожилая дама, отличающаяся тем же удивительным талантом. Это хозяйка нашего дома.

— И моя тетка, с вашего позволения, сэр, — сказал мистер Клайв с большим достоинством.

— Что вы говорите! Неужели это вы пекли, леди Анна, — изумился милорд.

— Дама червей напекла нам сластей! — продекламировала мисс Ньюком, слегка покраснев.

— Этот пирог испекла моя добрая старая тетушка, мисс Ханимен, продолжал Клайв.

— Мисс Ханимен — сестра того проповедника, знаете, которого мы ходим слушать по воскресеньям, — пояснила мисс Этель.

— Ну, родственные связи Ханименов не такая уж интересная тема, — мягко заметила леди Анна. — Кун, пожалуйста, уберите все это. Клайв, давно ли были вести от полковника Ньюкома?

Пока шел весь этот разговор о пирогах и сластях, на красивом лице лорда Фаринтоша читалось выражение замешательства и глубокой растерянности, Арабская принцесса, дама червей, выпекающая сласти, мисс Ханимен — кто они все, черт возьми?! Так можно было вкратце выразить недоуменные мысли его светлости. Впрочем, вслух он их не высказывал и на какое-то время в столовой воцарилось неловкое молчалив. Клайв мысленно убеждал себя, что он отстоял свою независимость не постеснялся родной тетки; и все же, так ли уж надо было упоминать о ней в этом обществе и не лучше ли было бы мистеру Клайву не вступать в разговор о пирогах?

Этель, по-видимому, держалась именно такого мнения; ибо весь остаток вечера без умолку болтала с лордом Фаринтошем, едва удостаивая словом своего кузена. Леди Анна почти все время отсутствовала, поглощенная заботами о детях и сэре Брайене, так что Клайв имел счастье сидеть и слушать, как мисс Ньюком изрекает самые неожиданные суждения, порой выпуская заряд своих шуток в него самого, а порой высмеивая его приятелей, чем выставляла собственную особу далеко не в лучшем свете. Болтовня ее только больше обескураживала лорда Фаринтоша, который не понимал и десятой доли ее намеков, ибо небеса хоть и наделили юного маркиза личным обаянием, обширными землями, старинным титулом и неотъемлемой от него спесью, однако не даровали ему большого ума или чувствительного сердца.

Вскоре из верхних, комнат вернулась огорченная леди Анна и сообщила, что сэру Брайену нынче худо, и молодые люди встали, чтобы откланяться. Лорд Фаринтош заверил хозяек, что обед был просто восхитительный, а уж особенно пироги, слово джентльмена! И он посмеялся собственному остроумию. Мисс Этель при этом напоминании только метнула на мистера Клайва презрительный взгляд.

Маркиз собирался назавтра отбыть в Лондон. А не едет ли и мисс Ньюком? Вот если бы поехать одним поездом! — опять неудачное замечание.

— Поедет ли Этель или нет, зависит оттого, как будет себя чувствовать сэр Брайен, — ответила леди Анна. — К тому же вы оба слишком молоды, джентльмены, чтоб быть ее провожатыми, — добавила она ласково и тут же поторопилась пожать руку Клайву, боясь, как бы ее слова не обидели его.

Тем временем Фаринтош прощался с мисс Ньюком.

— Умоляю вас, — говорил маркиз, — не бросайте меня у леди Иннисхауен. Вы же знаете, я ненавижу балы и не езжу на них, когда нет вас. Ненавижу танцевать, слово джентльмена!

— Благодарю вас, — ответила мисс Ньюком, приседая.

— Кроме как с одной дамой, одной единственной, слово джентльмена! Я непременно раздобуду приглашение для вашего кузена. Ах, если бы только вы согласились испробовать эту лошадку — я сам ее вырастил в Кодлингтоне, слово джентльмена! Она так хороша — прямо заглядение, а смирная — как ягненок!

— Я не люблю лошадей, похожих на ягнят, — возразила девушка.

— Да нет, она будет летать, как сокол! Она уже и барьер берет великолепно. Да-да, слово джентльмена!

— Что ж, покажите мне ее как-нибудь, когда я возвращусь в Лондон, ответила мисс Этель, протягивая ему руку и даря его восхитительной улыбкой.

Клайв подошел к ним; он кусал губы.

— По-видимому, вы теперь не изволите больше ездить на Бартпоре? осведомился он.

— Бедный старый Бартпор! Теперь на нем ездит детвора, — сказала мисс Этель, бросая коварный взгляд на Клайва, точно желая убедиться, попала ли ее стрела в цель. И тут же добавила: — Нет, его нынче не привезли в город; он остался в Ньюкоме, но я его очень люблю. — Возможно, она решила, что ранила кузена слишком больно.

Но если Клайв и был ранен, то не показывал вида.

— Он у вас уже года четыре, — ну да, минуло четыре года, как мой батюшка объездил его для вас. И вы все еще продолжаете любить его? Какое чудо постоянства! Порой вы даже катаетесь на нем в деревне — за неимением лучшей лошади, — какая честь для Бартпора!

— Что за вздор! — Здесь мисс Этель с повелительным видом сделала Клайву знак остаться на минутку по уходе Фаринтоша.

Но юноша предпочел не подчиниться этому приказу.

— Спокойной ночи, — сказал он. — Я еще должен проститься внизу с тетушкой.

И он ушел следом за лордом Фаринтошем, который, наверно, подумал: "Какого черта, разве не мог он проститься с теткой здесь наверху?", — так что, когда Клайв, отвесив ему поклон, скрылся в задней гостиной мисс Ханимен, молодой маркиз ушел вконец озадаченный и назавтра рассказывал друзьям в кофейне Уайта, какой странный народ эти Ньюкомы: "Был у леди Анны в гостях один родственник, они зовут его Клайвом, живописец по профессии дядюшка у него проповедник, отец лошадиный барышник, а тетка сдает комнаты и сама стряпает, слово джентльмена!"

На следующее же утро измученный юноша ворвался ко мне на квартиру в Темпле и поведал все, о чем сообщалось в предыдущей главе. В заключение рассказа, часто прерываемого гневными восклицаниями, адресованными его героине, он добавил:

— Я видел ее на улице, когда ехал на станцию, она гуляла с мисс Канн и детьми, и… я ей даже не поклонился.

— А почему же ты ехал по набережной? — удивился друг Клайва. — Из Стейн-Армз на станцию другая дорога.

— Потому что хотел проехать под самыми ее окнами, — отвечает Клайв, сильно краснея, — и если увижу ее, не заметить. Что я и сделал.

— А она почему гуляла по набережной в столь ранний час? — размышлял вслух приятель Клайва. — Не для того ведь, чтобы повстречать лорда Фаринтоша. Тот не встает раньше двенадцати. Стало быть, чтобы повстречать тебя. Ты говорил ей, что собираешься ехать поутру?

— Ты же видишь, как она поступает со мной, — не унимался мистер Клайв. — То она со мной хороша, а то вдруг и знаться совсем не желает. Иногда она так добра, — нет, добра-то она всегда! — я хочу сказать, понимаешь, Пен… ну, ты понимаешь, что я хочу сказать! Но тут приезжает старая графиня, или юный маркиз, или еще какой-нибудь титулованный господин, и она гонит меня прочь до другого подходящего случая.