Александр Филимонов - Проигравший.Тиберий

Он принялся и за сенаторов, которые по привычке пользовались разными небольшими хитростями, чтобы сократить свои расходы. Одного сенатора он лишил полосы на тоге, когда узнал, что тот перед июльскими календами уехал к себе в поместье, чтобы, возвратившись после календ, дешевле нанять дом в Риме: это был определенный законом срок пересмотра контрактов. Другого сенатора Тиберий лишил квестуры за то, что тот женился накануне жеребьевки по распределению ведомств, а на следующий день — развелся. Хитрый сенатор учел, что женатому положены льготы. Но он просчитался!

Забота об общественной нравственности побудила Тиберия обрушить свой гнев на многочисленные культы иноземных богов, распространенные по всей Италии, — в особенности египетские и иудейские. Он добился запрещения священных обрядов под страхом рабства. От наказания освобождались только те, кто добровольно отрекался от своей веры, сжигал книги, утварь и одежды, необходимые для отправления культа. От иудеев Тиберий вообще очистил Рим: молодежь под видом военной службы разослал по отдаленным провинциям с плохим климатом, а остальных их соплеменников выгнал просто так, и все, кто ослушался, стали рабами без права выкупа, навечно.

Он повсюду расположил военные посты, чтобы защитить граждан от воров и разбойников, а государство — от незаконных волнений. Он ограничил расходы на гладиаторские бои и театральные представления, потому что они опустошали казну и почти всегда сопровождались беспорядками на трибунах. Он запретил, наконец, продавать в харчевнях и кабаках еду, приготовленную горячим способом, — потому что основой питания римского гражданина должна была быть домашняя кухня.

Год, проведенный в совместном консульстве с Германиком, был до предела заполнен делами и заботами. Но когда пришла пора подыскивать приемному сыну другую должность и занятие, Тиберий словно опомнился. Их уговор с Ливией оставался в силе, и для выполнения этого уговора как раз настал подходящий момент. Общественное мнение успокоилось: они с Германиком выглядели как справедливый отец и преданный сын.

Германик, конечно, надеялся, что ему будет разрешено вернуться в армию, на Рейн, к своим легионам. Незавершенная война, невозвращенный полковой орел, несовершенные подвиги — все это дожидалось его в Германии с нетерпением. Он обратился с просьбой к Тиберию, уверенный, что император будет доволен его полководческим рвением, но ошибся. Тиберий ответил на просьбу Германика отказом,

Отказ не мог вызвать никакого подозрения: Тиберий предложил Германику должность, гораздо более высокую, чем звание командующего армией. Германик назначался наместником всех восточных провинций — всего Востока, причем наместником с расширенными полномочиями, обладающим, по сути дела, императорской властью. Сенат единогласно проголосовал за это назначение, и Германику ничего не оставалось, как согласиться; он был солдат и привык подчиняться приказам свыше.

Губернатором Сирии до этого времени был Кретик Силан, находящийся с Германиком в свойстве — дочь Силана была помолвлена со старшим сыном Германика Нероном. Нерон скоро должен был достигнуть совершеннолетия, а значит, свадьба была на носу, поэтому дружеские отношения Силана и Германика становились все крепче. Казалось бы, Силан мог стать новому наместнику неплохим помощником и опорой в делах, но Тиберий рассудил иначе. Он снял Силана с поста и отправил в Сирию на его место Гнея Пизона, племянника того Гнея Пизона, что был сирийским проконсулом при Августе. Этот Пизон был кандидатурой, которую специально подыскала Ливия.

Он был надменным и своевольным человеком, превыше всего ставящим свою гордыню. Под стать Пизону была и его жена, Планцина, одна из особо приближенных к Ливии женщин. Именно Планцине, а не Пизону Ливия доверительно сообщила, что для блага государства неплохо бы обуздать честолюбие Германика и его желание властвовать и наводить

свои порядки. Планцина намек поняла и передала мужу, что главной и важнейшей задачей его губернаторства должно стать противодействие Германику (которого Пизон, завидуя его военной славе и считая себя более высокого происхождения, чем Германик, да и Тиберий, очень не любил). И чем сильнее и жестче будет противодействие, сказала Планцина, тем больше будет благодарность императора и его августейшей матери. Планцина также рассказала мужу, что Ливия поручила ей внимательнее наблюдать и за Агриппиной, чтобы вовремя заметить, когда эта новоявленная героиня начнет настраивать тамошнюю армию и должностных лиц против Тиберия и, конечно, самой Ливии. Пизон был человеком достаточно испорченным и циничным, чтобы сразу понять: самым лучшим результатом его тайной миссии станет смерть Германика и Агриппины. Что ж, он с удовольствием постарается это обеспечить. Его до бешенства доводит одна только мысль, что как губернатор Сирии он вынужден будет подчиняться этому наглому мальчишке Германику и его знаменитой жене, наверняка скрытой шлюхе, как и все эти матроны, выставляющие напоказ свое благонравие.

Назначение Германика наместником Востока было вызвано весьма уважительной причиной. В то время Каппадокия лишилась своего царя Архелая, который правил там пятьдесят лет. Архелай в свое время, совершая поездку в Рим, отказался навестить на Родосе опального Тиберия, потому что считал — как и все прочие — наследником престола Гая Цезаря и знал, что Гай к Тиберию не благоволит. Но сейчас, разумеется, дело было не в старых обидах Тиберия. Просто он вызвал Архелая в Рим для обсуждения некоторых важных дел, и во время этого официального визита Архелай вдруг заболел и скончался. И таким образом, Каппадокия — весьма лакомый кусок — осталась без повелителя. И тут же, как по заказу, скончались один за другим Антиох, царь коммагенский, и Филопатор, царь киликийский. Среди осиротевших народов начались волнения, грозившие перейти в гражданские войны, ибо одни там желали подчиняться непосредственно Риму, а другие хотели своих царей. Удобный случай для укрепления римского владычества! И Германик должен был со всеми проблемами успешно разобраться — ведь все, что бы он ни делал, всегда завершалось успехом. С Германиком в дальнюю поездку отправились Агриппина, которая была снова беременна, и Калигула, которого Германик не хотел оставлять в Риме ни на чье попечение: мальчишка уже проявлял признаки испорченности, был избалован, дерзок, и следовало держать его под строгим мужским надзором.

Своей первоначальной резиденцией Германик решил сделать остров Родос как наиболее удобное место, почти равноудаленное от Египта, Сирии и Иудеи, Армении и Парфии. И добирался до Родоса он кружным путем, через Египет и Грецию. Он посетил Фивы, остров Лесбос (там Агриппина родила дочь, которую назвали не приносящим счастья именем — Юлия), Трою, греческие малоазийские города. Он сочетал полезное с приятным — наряду с устройством государственных дел уделял много внимания известным местам, где родились знаменитые поэты и древние герои совершали свои подвиги. И повсюду Германик оставлял хорошее впечатление — он не страдал такой болезнью, как римская заносчивость, за которую римлян в основном и не любят во всем мире. К Германику мог обращаться за помощью кто угодно — от пастуха до вельможи, и всех он терпеливо выслушивал и, если мог и считал нужным помочь, помогал. Он не придерживался той точки зрения, что если римлянин отдает дань уважения чужеземным странам и городам, то этим самым он принижает величие Рима. Наоборот, отношение к Риму становилось тем лучше, чем больше местные жители замечали, что представитель Рима относится к ним с уважением. Афинян Германик покорил, например, тем, что подошел к городским воротам один, без всякой охраны, и попросил разрешения войти самому и своей свите. И потом, на торжественном приеме, устроенном Афинами в его честь, произнес большую речь, в которой отдал дань восхищения историей древнего города и множеством его славных уроженцев — философов, поэтов, героев. Стоит ли говорить о чувствах, испытываемых афинянами по отношению к Германику?