Михаил Иманов - Звезда Ирода Великого.Ирод Великий

Взгляд Сервилия выразил крайнюю степень недоумения.

— Ты предлагаешь крикнуть это здесь? В присутствии Метелла Сципиона?

Антипатр успокоил трибуна:

— Конечно же нет, — и изложил ему свой план. — Нужно договориться с Метеллом Сципионом и во главе трех легионов выступить навстречу Аристовулу. Добиться согласия прокуратора нетрудно, ведь он так напуган, а это его единственный шанс спастись — достойно встретить легионы, посланные новым правителем Рима.

— Значит, ты думаешь, что необходимо сражение? — озадаченно проговорил Сервилий.

Антипатр улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Всем известно твое бесстрашие, — сказал он, — но мой план не предполагает сражения.

При этих словах напряженное лицо Сервилия смягчилось, а когда Антипатр, обговорив все детали, закончил, оно даже выразило некое подобие улыбки.

Значительно больше времени и сил отняла у Антипатра последующая торговля с трибуном. Почувствовав, что этот иудей нуждается в нем, Сервилий увеличил цену. Антипатр прибавил, Сервилий увеличил еще, и стоимость услуг трибуна стала непомерной. Антипатр стоял на своем, Сервилий — на своем, ни один не хотел уступать. Наконец Антипатр развел руками:

— Нет, этого я не могу заплатить, я ведь не царь Иудеи! Мне жаль, благородный Сервилий, что мы не сумели договориться. — И Антипатр, почтительно поклонившись, сделал шаг к двери. Расчет его был на все ту же жадность трибуна, и он не ошибся. На третьем шаге Сервилий остановил его:

— Постой, я согласен.

Таким образом, вместо того чтобы оплатить одного Сервилия, Антипатр был вынужден заплатить за трех. Средств было жаль, потому что в случае неудачи его плана они бы очень понадобились для затяжной войны. Но делать было нечего, и, скрепя сердце и проклиная жадность трибуна, Антипатр приказал отвезти половину обговоренной суммы в дом Сервилия. Вторую половину он обещал выдать после завершения дела, сославшись на то, что деньги не здесь, а в Иерусалиме и он сможет получить их не раньше чем через десять дней. Сервилий попытался было протестовать, но Антипатр справедливо заметил, что если медлить и препираться, то можно лишиться не только денег, но и жизни.

Как и предполагал Антипатр, добиться согласия Метелла Сципиона оказалось нетрудно. Сложившиеся обстоятельства повергли его в совершенную растерянность: он бездействовал и в страхе ждал конца. Приближающиеся легионы Цезаря приводили его в ужас, хотя он и имел значительный численный перевес (шесть его легионов против двух, посланных Цезарем). Сципион был уверен — и не без оснований, — что его солдаты не станут сражаться, но, чтобы купить прощение, выдадут его.

Антипатр уверил прокуратора, что сумеет все уладить мирно, договорившись с иудейским царем.

— Ты с ним намереваешься договориться?! — вскричал Сципион, нелепым движением выбросив руки в стороны — Но я знаю, что он твой главный враг!

— Ты, как всегда, прав, благороднейший, — отвечал Антипатр с поклоном, — но договариваться можно о разном и по-разному. Я постараюсь убедить его умереть и надеюсь, что это у меня получится.

— Умереть? — переспросил Сципион, и его лицо застыло, выразив страх. Он был так напуган событиями последнего времени, что когда при нем говорили о чьей-то смерти, он непременно думал о своей. — Ты думаешь, он согласится?

На столь бессмысленный вопрос (Сципион уже не мог соображать здраво), Антипатр ответил самым уверенным тоном, коротко кивнув:

— Уверен. — А про себя подумал: «В отличие от тебя, с Аристовулом будет непросто договориться».

По приказу прокуратора трибун Гней Сервилий выступил навстречу иудейскому царю с тремя легионами пехоты и восемьюстами всадниками Антипатра. Через один переход войска встретились. Выстроив легионы в боевой порядок и расположив конницу на левом крыле (правое было прикрыто горой), Сервилий повел их в атаку. За несколько минут до того солдатам было сказано,

что перед ними войско беглого иудейского царя, врага Рима. Расчет строился на том, что солдаты не сразу разберутся, с кем им предстоит сразиться.

Незадолго перед тем — как доложили разведчики, высланные вперед Антипатром, — войско Аристовула покинуло лагерь. То ли он не ожидал, что кто-либо осмелится выступить ему навстречу, то ли не согласовал все действия с начальниками легионов, но атака Сервилия застала войско Аристовула на марше. Легионы стали спешно перестраиваться в виду наступавшего противника. Сервилий, указывая вперед, обернулся к Антипатру:

— Мы застали их врасплох, сейчас ничего не стоит смять их ряды, — Он нетерпеливо натянул поводья, подняв коня на дыбы, — Почему бы нам не напасть на них, — крикнул он возбужденно, — ведь победа сама идет в руки!

Несколько мгновений Антипатр колебался. Соблазн был велик — покончить с Аристовулом одним ударом. Но благоразумие взяло верх, он сказал:

— Ты полагаешь, что Цезарь простит тебя? — И для верности добавил: — Кроме того, неизвестно, как будут вести себя твои солдаты, когда наконец поймут, кто перед ними.

Сервилий искоса, недовольно взглянул на Антипатра и ничего не ответил. В свою очередь Антипатр подумал: «С Сервилием тоже нужно будет покончить, и как можно быстрее — уж очень неудобный свидетель».

Сервилий дал команду остановиться, когда его когорты подошли к противнику на расстояние не больше сотни шагов. Антипатр увидел Аристовула — тот находился на правом фланге в окружении нескольких всадников.

— Пора, — сказал он Сервилию.

Тот, не отвечая, низко пригнув голову, тронул коня. Когда до линии легионов Аристовула оставалось пятьдесят шагов, он крикнул, высоко подняв правую руку:

— Да здравствует Цезарь!

Ему пришлось трижды повторить свое восклицание, всякий раз заставляя коня делать несколько шагов вперед. Наконец к нему выехал всадник в богато украшенных доспехах. Он обратился к Сервилию (слов Антипатр не расслышал), тот ответил. Беседа их продолжалась не больше минуты. Всадник повернулся к линии своих войск и крикнул:

— Да здравствует Цезарь!

Солдаты ответили громким гулом одобрения. Всадник направил коня к легионерам Сервилия. Сервилий сопровождал его, отстав на полкорпуса коня. Антипатр понял, что настала его минута, и, обогнув всадников, поскакал к Аристовулу.

Тот, увидев приближающегося Антипатра — он сразу узнал своего злейшего врага, — схватился за меч. Антипатр легко, как в молодости, соскочил на землю и у самых ног коня Аристовула встал на колени.

— Великий царь Иудеи, прости меня! — проговорил он прерывающимся голосом (скорее вследствие одышки, чем от волнения). — Я достоин смерти за свое предательство!

— Негодяй! — сквозь зубы выговорил Аристовул. — Ты заслуживаешь не одной, а сотни смертей!