Алексей Хлуденёв - Олег Рязанский

Хан, все ещё немного сожалея, что победа досталась не его сыну, а чужаку, улыбнулся ему. Он смотрел на юного рязанца ласково — ему всегда нравились сметливые ловкие джигиты, некоторые из них становились способными военачальниками. Тохтамыш не сомневался в том, что Родославу суждено быть дельным полководцем. Ибо, кроме той ловкости и проворности, что изъявлял этот юноша на воинских состязаниях, он обладал несомненной сметливостью ума. Неожиданно хану пришла в голову мысль отдать за рязанского коназича одну из своих дочерей. Тем самым он прочнее привязал бы к себе коназа Олега, а в лице Родослава обрел бы верного эмира. Конечно же, он отдаст за этого юношу свою дочь лишь при условии, что зять останется в Орде и будет служить хану.

Правда, для заключения брака его дочери и сына рязанского князя было одно существенное препятствие — вероисповедание. Рязанец был православным, дочь Тохтамыша — мусульманка. Кому-то из них пришлось бы отказаться от своей веры в пользу чужой. Тохтамыш не мог себе представить, чтобы его дочь стала христианкой. Но, может быть, этот русский юноша согласится принять мусульманскую веру?

— Ты, коназич, ещё не думал о том, что настало время твоей женитьбы? — улыбнувшись, спросил Тохтамыш.

Родослав смутился. Он, конечно, задумывался порой и об этом. Ибо с некоторых пор не мог равнодушно видеть девушек. В их присутствии он испытывал странное чувство волнения и томления. Но он не ожидал, что о женитьбе заговорит с ним сам хан. Тут мог быть какой-то подвох.

— Что ж ты молчишь? — допытывался Тохтамыш все с той же легкой приятной улыбкой.

— Я иногда задумываюсь о том, что когда-нибудь женюсь. А настала ли пора — об этом в нужный час скажут мне мои батюшка и матушка.

— Но твои родители далеко. Твой отец — мой улусник, а ты — мой заложник, и потому я отвечаю за тебя. Я вижу, как ты взрослеешь и мужаешь. Ты вполне созрел для женитьбы. Я подыщу тебе невесту, достойную тебя, твоего высокого рода.

Если Родослав был только смущен таким разговором, то дядька Манасея и Таптыка встревожены. Им-то было ясно как божий день — коль за дело сватовства берется сам хан, то, вне всякого сомнения, невеста Родославу будет подобрана из круга его вельмож. Татарка. Мусульманка. Как к этому отнесется князь Олег Иванович? Князь будет поставлен в исключительно трудное положение. С одной стороны, ему придется сделать вид, что он признателен хану, который сам хочет устроить личную судьбу Родослава; с другой — князя Олега не порадует инициатива царя. Ибо Тохтамыш берет на себя хлопоты не за здорово живешь. Он, судя по всему, вознамерился удержать рязанского княжича в Золотой Орде, при своем дворе, навсегда. А навсегда привязать к своему двору русского князя можно лишь при одном условии сделав его мусульманином. Это ни в каком случае невозможно, особенно в роду рязанских князей, в котором благоговейно чтится потомками подвиг святого Романа, не изменившего своей веры ценой своей жизни.

Манасея осторожно сказал:

— О, достопочтимый царь! Твоя доброта безмерна. Твое внимание к рязанскому княжичу и твое участие в его дальнейшей судьбе не заменить никакими благами. Но позволь мне, опекуну княжича, высказаться со всей, может быть, неуместной здесь искренностью: Родослав уже помолвлен…

Насчет помолвки Манасея солгал, не моргнув глазом. Он смотрел на хана прямо, убежденный в том, что солгать в данном случае было не грех.

В свое время, когда Тохтамыш несколько лет пребывал в Самарканде при дворе Тимура, прозванного Железным Хромцом, этого могущественного правителя государства Мавераннахр в Средней Азии, он стал свидетелем таких дворцовых интриг, что в сравнении с ними маленькая хитрость рязанского боярина была сущим пустяком. Конечно же, этот боярин слукавил, потому что не хочет бракосочетания своего воспитанника с девушкой-татаркой, которое повлечет за собой слишком уж крутые перемены в жизни княжича. Но он, этот опекун, ещё не знает, что за невесту прочит юноше хан. А как только, придет время, узнает, — все хитрости выскочат из его головы напрочь.

— С кем же помолвлен коназич? — добродушно спросил Тохтамыш.

— С муромской княжной, — вновь соврал Манасея.

Тохтамыш усмехнулся:

— Разве бракосочетание коназича с дочерью любого из моих эмиров не почетнее и не достойнее, чем с княжной из Мурома, моего улуса?

— Достойнее и почетнее, — мигом согласился Манасея. — Но речь о том, что Родослав уже помолвлен.

— Помолвка — ещё не свадьба, — сухо сказал Тохтамыш. Он оглянулся на придворных чиновников, стоявших позади него, — преподнесите коназичу мою награду.

Один из чиновников, ведавший казенным имуществом, тотчас выступил вперед, держа на руках саблю, словно драгоценную чашу. Он слегка выдвинул её из ножен, и когда все увидели зеленоватую хуралужную сталь, из которой была выкована сабля, — самую твердую, самую прочную сталь изо всех других видов, — вновь вложил оружие в ножны и вручил победителю скачек.

Родослав, а вместе с ним дядька Манасея и Федор Таптыка, поблагодарили царя, низко поклонились ему и удалились, взволнованные и озадаченные столь неожиданным обещанием хана.

То произошло во время летних кочевий, а теперь ханская ставка в самом Сарае. К счастью, хан более не заговаривал о женитьбе Родослава. С наступлением зимы в городе пошла молва о том, что скоро будет объявлен очередной воинский поход — уже разосланы по улусам огромного государства тавачии, эти военные чиновники, ведающие сбором ополчений. Родослав томился от неопределенности — ему ещё не сказано, собираться ли в поход. Но ещё больше его томило предупреждение отца не убегать из Орды без его разрешения. Но сколько можно ждать? Вот княжич Василий Московский утек — и никаких потрясений. Хан повозмущался, погневался, даже пригрозил Москве на том и кончилось. Предстоящие серьезные дела отвлекли его внимание.

В один из первозимних дней, по снежку, по морозцу, прискакали на рязанское подворье три ордынских пристава. Не слезая с коней, объявили вышедшему на крыльцо Родославу — великий хан зовет его.

— В какой день и час? — осведомился Родослав.

— Сейчас же, — сказал старший пристав.

Княжич и вышедшие следом за ним Манасея и Таптыка озадаченно переглянулись.

Тронный зал Алтын-Таша ханского дворца, входная дверь которого отделана бронзовой ажурной обкладкой, украшен и обставлен дорогими и красивыми предметами — бронзовыми светильниками, мраморными подсвечниками с арабской надписью, китайскими бронзовыми зеркалами, глиняными сосудами с подглазурной росписью… Тохтамыш — на раззолоченном троне, представлявшем собой комбинацию различных частей его в виде драконов. Хан доброжелателен. В узких глазах ласково мерцают желтые огни.