Оливия Кулидж - Галльская война Цезаря

Тем временем у Кассивеллауна начались неприятности. В прошлом году он покорил один из народов, который назывался тринобанты, их земли граничили с его собственными. Наследник правителя этого народа бежал в Булонь и обратился за помощью к Цезарю. Коммий, конечно, подружился с этим человеком и теперь считал, что они вдвоем, появившись вместе в стране тринобантов, смогут убедить их перейти под власть Цезаря. Итак, Коммий, нисколько не напуганный прошлогодней неудачей, отправился в путь. Вскоре он добился успеха. А Цезарь тем временем вел легионы прямо к Темзе – к владениям Кассивеллауна.

Мы шли туда неделю. Ландшафт южной части Британии – высокие меловые холмы без леса и очень плодородные долины, зеленые из-за слишком частых дождей. Там много болот из-за влажного климата, но реки тихие и, кроме Темзы, небольшие. Жизнь местных людей очень похожа на жизнь галлов, с той разницей, что культура британцев заметно примитивнее. В той части Британии, которую мы видели, везде было много вспаханных земель, хотя дальше, в глубине острова, люди, как говорят, живут охотой и тем, что угоняют друг у друга скот.

Чтобы затруднить нам переправу через Темзу, Кассивеллаун расставил заостренные колья на дне реки и ряды таких же кольев на дальнем берегу. Но у него не было ни катапульт, ни пращников, и наша конница прошла через это препятствие без больших потерь. За ней отважно последовали легионы, хотя в некоторых местах головы пехотинцев едва поднимались над водой. Кассивеллаун снова освободил нам путь, но его войска неотступно шли рядом с нами, угрожая нашим флангам, пока мы продвигались через его земли. Из-за большого количества вражеских колесниц мы не решались посылать наших конников преследовать противника, поэтому все разрушения причинили британцам сами легионы. Ущерб был невелик, поскольку дома бедноты у британцев – просто хижины из переплетенных прутьев и глины, а все люди успевали убраться подальше со своим скотом и вещами. Пшеница еще не была сжата, и нам довелось, где можно, собрать этот урожай.

Мы свободно шли через земли к северу от Темзы, причиняя мало вреда, однако беженцы из мест, лежавших вдоль нашего пути, поневоле должны были собраться где-то вместе. Эти люди со своим скотом убежали в огромный лес, защищенный частично болотами, а частично срубленными деревьями. Под защитой леса они построили укрепление – окопали рвом и окружили стеной вершину труднодоступного холма. Потратив много сил, мы наконец взяли его штурмом, захватив много скота и заставив выживших людей разбежаться по лесу.

Но победа пришла слишком поздно. Когда Цезарь переправился через Темзу, Кассивеллаун уже натравил вождей Кента на наши корабли. Стоянка кораблей была защищена стеной с башнями, поэтому атака была отбита. Тем не менее Цезарь был вынужден вернуться в Кент, чтобы лично заняться безопасностью своего флота. Приехав туда, он обнаружил, что от Лабиена поступили печальные новости об интригах в Галлии. Что-то опасное для римлян готовилось как у треверов, так и, возможно, в других местах. Три легиона могли только защитить Булонь.

Цезарь, который и в этом случае проявил обычную для него ясность мысли, примирился с необходимостью уйти из Британии. Он, несомненно, надеялся перезимовать в этой стране, но, пытаясь схватить слишком много, он потерял бы все. Насколько он понял, ничто не мешало ему вернуться снова. Он догадывался, что Рим уже лихорадило от ожидания и что там будут разочарованы, когда он вернется, но этого нельзя было избежать. Его победили не бритты, а слишком короткое лето и боязнь восстания в Галлии. К счастью, Кассивеллаун, страдая от собственных неприятностей, прислал своих людей к Коммию для переговоров о подчинении Риму.

Весть об этом пришла и вовремя, и слишком поздно. Цезарь еще мог отплыть со своей армией до штормов и объявить себя победителем, но уже не мог заставить британцев покориться по-настоящему и расквартировать в Британии несколько легионов. Он утешал себя тем, что начало было положено. Несомненно, он доказал, что настоящее завоевание будет легким. Стало больше известно о водах Ла-Манша, и этим знанием можно будет воспользоваться потом. Тем не менее Цезарь понимал, что он в первый раз потерпел неудачу. Поэма Цицерона о завоевании Британии пока не могла быть написана.

Цезарь еще не знал, что судьба приготовила ему еще большее разочарование. Когда он сошел на берег в Галлии, ему принесли письма из Рима. Его дочь Юлия умерла при родах, произведя на свет младенца, который прожил всего два или три дня. Больше у Цезаря и Помпея не было причин скрывать все возраставшую зависть друг к другу. От связи, соединявшей полководцев-соперников, теперь осталась лишь угасающая печаль.

Когда Цезарь вернулся, в Галлии смутно ощущалось недовольство римлянами. Он провел в Амьене Совет. Вожди, приехавшие туда, сразу стали жаловаться на засуху и плохой урожай. Невозможно было разместить все легионы в одном месте, так как нигде не смогли найти достаточного количества продовольствия. Цезарь решил разместить свои войска на зимовку в разных местах, по одному легиону у одного племени, но постарался поселить их как можно ближе друг к другу. Все места зимовки, кроме одного, находились внутри круга диаметром в сто миль. И все же Цезарь чувствовал себя неспокойно. Его восемь независимых командиров были слишком разными: от опытного Лабиена до Квинта Цицерона, который пробыл в своей должности всего одно короткое лето. Многие племена втайне ждали удобного случая, чтобы восстать. Цезарь решил пока остаться в Амьене и посмотреть, как будут развиваться события. Может быть, когда легионы придут на места своей зимовки и укрепят их, он сможет, как вошло у него в обычай, побывать в Ближней Галлии.

Его предчувствие оправдалось: примерно через две недели после того, как легионы разместились в зимних лагерях, началось восстание. Сигналом к нему стало убийство одного из назначенных Цезарем мелких королей. Но еще до того, как Цезарь отдал ближайшему легиону приказание разобраться в этом деле, эбуроны – племя, которое жило между Рейном и Мёзой, – уступили тайным просьбам треверского вождя Индутиомара. Внезапно напав на маленький отряд, посланный рубить деревья, эбуроны уничтожили его и пошли большими силами на наш легион.

Командовал этим легионом тот самый Сабин, который за год до того занял Котентин. Это был туповатый человек, скорее упрямый, чем настойчивый, и его ценили больше за усердие, чем за ум. Цезарь несколько раз до этого давал ему поручения, которые он выполнил неплохо. К тому времени, о котором я пишу, Цезарь назначил Сабину в напарники более молодого офицера Луция Котту, который очень хорошо справлялся с командованием конницей: дерзкая отвага Котты помогала исправить некоторые из ошибок Сабина.