Оливия Кулидж - Галльская война Цезаря

Сабин сделал то, что должен был сделать: легион отбил атаку галлов, а конница в это время сделала вылазку и добилась некоторого преимущества над противником. Однако положение Сабина было трудным. Он зависел от эбуронов, которые поставляли ему зерно. К его великому счастью, они прислали продовольствие за несколько дней до этого нападения. Однако Сабин находился за пятьдесят миль от Цицерона и примерно на таком же расстоянии от Лабиена, а вокруг бурлила толпа варваров, осаждавших место его зимовки. Его лагерь тогда был построен лишь наполовину, поэтому еще не имел всех тех укреплений, которые должен был бы иметь. Что ему было делать? Просто отражать нападение врагов и надеяться, что те разойдутся сами? Галлы кричали, что хотят начать переговоры. Сабину тоже нужно было время, чтобы все обдумать и обсудить. И он выслал к галлам Арпинея, а вместе с ним испанца, который говорил по-галльски и уже бывал у эбуронов с поручениями от Цезаря.

Главным среди эбуронов был вождь Амбиорикс, с которым мы все часто встречались по торговым делам. Сами эбуроны не были сильным племенем и раньше зависели от племени адуатуков, которые попытались предать Цезаря после разгрома нервиев, за что он обошелся с ними сурово. Эбуронам это оказалось выгодно: Цезарь освободил их от дани, которую они платили адуатукам, и приказал тем отпустить на свободу эбуронских заложников, среди которых были сын и племянник самого Амбиорикса. По этой причине Цезарь, разумеется, считал Амбиорикса и его племя надежными союзниками и доверял им.

Теперь Амбиорикс пересказал это все Арпинею и целенаправленно повторил много такого, что было известно всем, изливая на собеседников потоки галльского красноречия. Лично он, Амбиорикс, – благодарный друг Цезаря. Он знает, что пытаться восставать бесполезно. Он не хотел этого делать, но был вынужден под давлением народа и потому, что нечто подобное происходит по всей Галлии. Сегодня все легионы атакованы, каждый по отдельности. Большое войско германцев уже на этой стороне Рейна и находится в двух днях пути отсюда. Положение римлян, разделенных на малые отряды и отрезанных друг от друга, безнадежно. Но если Сабин решит уйти, чтобы соединиться с Цицероном или Лабиеном, Амбиорикс сможет заставить своих людей пропустить римлян. Уход легиона вернет эбуронам свободу, а Амбиорикс втайне будет знать, что заслужил похвалу от Цезаря.

Арпиней передал все сказанное Сабину, и в центре лагеря начался жаркий спор, в котором участвовали все офицеры независимо от званий, вплоть до центурионов. Спорили под открытым небом, потому что во дворе было больше места, чем в жилище легата, которое еще не было достроено. Рядовые солдаты собрались рядом тесной толпой, но стояли слишком далеко и не могли слышать, о чем говорили их командиры. Однако они могли видеть, что офицеры с самого начала сильно разошлись во мнениях.

Котта и старшие центурионы заявили, что укрепления легиона уже достаточно сильны, чтобы выдержать нападение любого количества германцев. Они собирались выполнять приказ Цезаря и держаться до последнего. Но Сабин понимал, что при долгой осаде превосходящими силами их лагерь в конце концов падет, и предполагал, что помощи будет ждать неоткуда. Дело в том, что он считал, будто Цезарь уже уехал в Италию, так как было невероятно, чтобы подобное восстание началось до отъезда Цезаря. А в том, что мощное восстание началось, Сабин был убежден, потому что эбуроны были слишком маленьким и слабым племенем, чтобы восстать в одиночку. Значит, если легион не поспешит сняться с места сейчас же, к приходу германцев он будет заперт здесь без всякой надежды на спасение. А воспользовавшись теперь предложением Амбиорикса, они смогут добраться до ближайшего соседнего лагеря. Им нужно спешить изо всех сил.

Ни одна сторона не могла убедить другую, и спор продолжался с большим жаром. В какой-то момент Сабин повысил голос, специально для того, чтобы рядовые солдаты знали, что сейчас решается их судьба. Но несмотря на его старания заработать популярность, старшие центурионы и Котта твердо настаивали на выполнении долга. Наконец участники собрания разошлись, чем привели в отчаяние офицеров легиона, которые тут же дали понять обоим начальникам, что безопасность всех зависит от согласия. Любой из двух путей, если твердо держаться его, может привести их к спасению, а ссора не оставляет никакой надежды.

Под давлением со стороны понуждавших их офицеров оба командира согласились продолжить обсуждение, но и теперь не пришли к согласию. Эти препирательства продолжались много часов и наконец, уже в полночь, Котта был вынужден уступить старшему по званию и был этим очень расстроен. Рядовые солдаты, и так уже не находившие себе места от волнения, провели остаток ночи, укладывая свои вещи или споря друг с другом о решении, которое было принято с явным сомнением и с большой задержкой. Потом, не выспавшиеся, тяжело нагруженные, мрачные, сомневаясь в том, что делают, они длинной колонной потянулись прочь из лагеря, надеясь, что Амбиорикс обеспечит им безопасность.

Они прошли всего две мили. Галлы встали по обе стороны долины, через которую должен был пройти легион, легко отрезали римлян от выходов из нее и завязали бой на очень выгодной для себя местности. Говорят, что Титурий Сабин растерялся и начал бегать из конца в конец колонны, пытаясь собрать солдат вместе, но был в таком замешательстве, что его вид только ухудшал положение. Котте и другим доблестным офицерам все же удалось сплотить бойцов под своим непосредственным командованием. Был отдан приказ оставить вещи и построиться четырехугольником. Это, без сомнения, была правильная тактика, но офицеры уже не могли поднять дух своих унылых солдат, а галлов только ободрили. Вместо того чтобы разойтись в стороны в поисках добычи, противники стали кричать друг другу: «Добыча – потом!» – и начали приближаться к рядам легионеров.

Оказавшись в строю, наши солдаты стойко боролись за свою жизнь. Но тяжелое вооружение мешало им подняться вверх по холму. Те галлы, которые были перед ними, просто разбегались в стороны, а в это время их соплеменники сзади и с боков обрушивали целый ливень дротиков и камней на плотную массу солдат. Таким образом, нанося некоторый урон противнику, но сами неся гораздо большие потери, римляне вели бой с рассвета до двух часов дня. Котта, который сражался в строю вместе с рядовыми бойцами, в сотый раз кричал «Вперед!», когда камень из пращи ударил его в рот, раздробил ему челюсть и разбил зубы, отчего губы оказались изрезаны их осколками. Но он продолжал сражаться, а кровь текла у него по подбородку и капала на доспехи.

В два часа дня Сабин еще раз послал своего переводчика к Амбиориксу с просьбой о пощаде. Амбиорикс ответил так: он надеется, что сможет заставить своих воинов подчиниться, но сначала Сабин лично должен прийти и спросить об условиях сдачи. Вождь клялся своей честью, что, по крайней мере, самому военачальнику сохранят жизнь. После этих слов Сабин стал собираться к галлам и велел Котте пойти с ним. Но Котта в последний раз отказался подчиниться: пробормотал сквозь разбитые губы, что лучше умрет. Сабин приказал старшим офицерам и центурионам идти с ним, и они отправились на встречу с Амбиориксом. Всем им было приказано сложить оружие, Амбиорикс начал долгую речь, а пока он говорил, галлы подходили все ближе. Очень скоро галлы потеряли терпение, и легионеры увидели, как людской водоворот закружился вокруг их командира и его офицеров. Толпа заметалась из стороны в сторону, послышались крики. Очень скоро все было кончено. Оставив лежать на месте тела тех, кого они предательски зарезали, галлы издали боевой клич и опять начали наступать на оставшийся без военачальников легион.