Андрей Сахаров - Полководцы Древней Руси

Приближение русского войска застало царя Салифана врасплох. Семендерское войско потерпело поражение и рассеялось по укрепленным поселкам; таких поселков, окруженных каменными стенами, было здесь много. Беззащитный Семендер сдался на милость победителей.

Князю Святославу город не понравился. Беспорядочное скопление жалких построек в виде шатров из дерева, переплетенного камышом и обмазанного глиной… Хищные минареты мечетей… Приземистые караван-сараи… Пыльные вихри на торговых площадях… Душный зной и зловоние из переполненных нечистотами рвов… Бедно одетые, униженные люди…

Сам царь, его вельможи и богатые горожане бежали в горы, увозя во вьюках и на двухколесных повозках, запряженных волами, все ценности.

Разочарованный Святослав отдал Семендер печенегам…

Стремительно пролетали летние дни, но еще стремительнее было движение войска князя Святослава через земли аланов и косогов, жителей предгорий.

Егорлык, Сальские степи, Маныч…

Взята копьем сильная хозарская крепость Семикара, построенная для защиты сухопутной дороги к устью реки Дона…

Вперед! Только вперед!

Осколки разгромленных аланских и косожских ратей оставлены на съедение печенегам, которые шли следом за русским войском, как стая волков за караваном, и довольствовались отбросами.

Нечастые дневки на берегах рек и у степных колодцев почти не задерживали войско. Пока одни дружинники отдыхали, другие продолжали двигаться вперед, расчищая путь мечами и захватывая свежих коней для обоза. Близился край коренных хазарских владений. Ночные ветры с закатной стороны уже приносили соленый запах моря.

Когда от жителей прибрежных городов Тмутаракани и Корчева приехали тайные послы, князь Святослав объявил воеводам:

— Война окончена. Впереди земли, жители которых пе хотят быть нашими врагами. Пора вложить мечи в ножны и проявить к людям милость…

И это была правда. Разноязыкое и разноплеменное население прибрежных городов лишь вынужденно терпело власть хазарского царя. Хазарские гарнизоны сидели за стенами цитаделей, окруженные морем ненависти. В победоносном войске князя Святослава горожане видели избавителей от хазарского ярма и были готовы подняться с оружием в руках на своих угнетателей. Печенеги, следовавшие за русским войском, превратились в опасную обузу. Нужно было избавляться от временных союзников…

Однако печенеги рвались к богатым приморским городам, которые, как казалось вождям, были их законной добычей.

— Осталось всего два дня пути до моря, — настаивали печенежские вожди, приехавшие в шатер князя Святослава. — Зачем прогоняешь нас? Хочешь один забрать всю добычу? Мы пойдем за тобой, как раньше шли!

…Застыли в боевом строю русские дружины, повернувшись спиной к морю, а лицом и копьями — к печенежским станам, которые черными островами стояли среди выжженной солнцем бурой степи и угрожающе гудели, готовые силой поддержать требования своих вождей.

Князь Святослав убеждал вождей повернуть коней на север, где в степях еще остались стада и табуны хазарских кочевых беков, где уже не нужно будет сражаться, но только брать добычу.

— Вы степные люди, — говорил князь, — и ваше место в степях. Оставайтесь мне друзьями и союзниками. Только в степях не пересекутся наши дороги, и будет между нами мир, как прежде…

…А русские дружины продолжали стоять под палящим солнцем, и воеводы только ждали знака, чтобы силой оружия разметать станы печенегов и принудить их к отступлению…

Грозная картина готового к битве дружинного войска убеждала печенежских вождей лучше, чем самые изощренные речи. В княжеский шатер вползали на коленях слуги вождей, что-то шептали, опасливо поглядывая на предводителей русского войска. И вожди смиряли свой гнев, начинали говорить просительно, настаивая уже не на продолжении совместного похода, а на справедливом разделе прежней добычи. Такой оборот дела устраивал князя Святослава, и он после недолгого спора согласился отдать печенегам треть коней и пленников. Вожди посчитали это за удачу и разъехались по своим станам удовлетворенные.

Ночь после переговоров была неспокойной. Дружинники не расседлывали коней и не снимали кольчуг, готовые отразить вероломное нападение: от печенегов можно было ждать самого худого! Но когда над степью поднялось багровое солнце, на месте печенежских станов остались лишь черные пятна остывающих костров да вытоптанная конскими копытами трава. Печенеги ушли. Конные разъезды, поехавшие следом за ними, сообщили князю, что печенеги ушли невозвратным путем…

А в городе Тмутаракани уже разгоралось пламя мятежа, грозившего поглотить хазарский гарнизон. По темным улицам, прячась от стражи, перебегали закутанные в плащи люди. Из-за саманных заборов слышался скрежет стали о точильные камни. В храме Иоанна Предтечи собрались городские старейшины — не только христиане, но и мусульмане, и иудеи, и люди совсем непонятных и неизвестных религий, которые они привезли из дальних стран вместе с товарами, краснолицыми рабами и диковинными животными: ненависть к хазарам объединила всех. Приукрашенные щедрой людской молвой рассказы о непобедимости русского войска вселяли уверенность в конечной гибели Хазарии, а обнадеживающие слова тайных послов, возвратившихся от князя Святослава, порождали надежды на выгоды от свободной торговли. Алчным огнем загорелись глаза купцов, когда они узнали о намерении князя Святослава продать в Тмутаракани и Корчеве несметную добычу хазарского похода: степных скакунов, пленников, драгоценности Кагана и царя, меха из складов Итиля, шелка Семендера, аланское кованое серебро…

Тмутаракапский тадун, извещенный соглядатаями о недовольстве горожан и напуганный приближением русского войска, решил покинуть город. Из цитадели выехали всадники с факелами в руках. Хазары швыряли факелы на деревянные крыши домов, убивали жителей, пытавшихся тушить пожары, и, предав улицу огню, ехали на другие улицы. Сплошное дымное зарево поднялось над Тмутараканью. От нестерпимого жара трескались и осыпались городские стены.

Навстречу войску Святослава поскакали, загоняя насмерть коней, гонцы от старейшин гибнувшего города: «Спаси, княже! Поспеши в Тмутаракань!»

Но русское войско опоздало. Хазарский гарнизон успел погрузиться па суда и переправиться на другую сторону пролива, в Корчев, где тоже была цитадель и тоже сидел хазарский тадун. Князя Святослава встретили толпы рыдающих тмутараканцев — в прожженных одеждах, с набухшими от крови повязками на свежих ранах. Воздевая руки к равнодушно-красивому южному небу, они проклинали хазар и призывали несчастья на их головы. Многие изъявили желание тут же взяться за оружие и помогать руссам изгнать хазар из Корчева.