Национальный эпос армянского народа - Давид Сасунский

Все пятьдесят коней в страхе прижались к стене. Джалали всю их люцерну съел. Весть о том конюхи поспешили Хандут-хатун принести,

– Конь себя показал, – молвили они. – Теперь поглядим, каков хозяин.

Когда Хандут-хатун бросила Давиду яблоко из окна, все пятьдесят пахлеванов разобиделись.

– Мы уже семь лет сохнем по ней и таем, – сказали они, – а она на нас никакого внимания. А этот репоед сасунский не успел с коня сойти – она ему яблоко бросает! Мы не позволим заике Давиду восторжествовать над нами.

Вошел Давид в палату. Там пятьдесят пахлеванов вино пили. Рядом с Давидом они выглядели малыми детьми. Как посмотрели они на Давида, сердце у каждого из них упало, и они между собой уговорились:

– Давайте напоим его и убьем. Иначе плохи будут наши дела. Навряд Хандут кого-либо из нас ему предпочтет.

Пригласили они Давида, усадили, семилетнее гранатное вино разлили и протянули чару Давиду.

– Добро пожаловать, Давид! – сказали они. – Выпей за здоровье Хандут-хатун!

Давид исподлобья взглянул на них и сказал:

– Разве я воробей, чтобы меня из наперстка поить? Есть у вас карас [ большой глиняный сосуд для хранения вина ]? Принесите, я его весь опорожню, чтобы легче стало на сердце.

Принесли карас, поставили перед Давидом, заместо чары дали ему большущий медный кувшин Давид семь кувшинов вина осушил, захмелел, голову свесил на грудь.

Тут пахлеваны – мечи наголо, сейчас голову отрубят Давиду. А Гамтол, стоя в дверях, увидел это и крикнул:

– Брат мой Давид, брат мой Давид! Вокруг твоей головы мухи роятся, отгони их!

Давид поднял голову. Пахлеваны мечи под скатерть сунули.

Но Давид был пьян, и голова у него сама собой опять свесилась на грудь. Тогда пахлеваны опять мечи свои вынули.

А Хандут-хатун взобралась на чердак и через оконце в кровле наблюдала за коварными действиями своих женихов. Перед ней стояла корзина с орехами. Когда Давид опускал голову, а пахлеваны вынимали мечи из-под скатерти, Хандут бросала сверху орех, орех падал, на медный поднос, поднос звенел, Давид просыпался, голову подымал, пахлеваны снова прятали под скатерть мечи, снова бледнели и мелкою дрожью дрожали. Так Хандут-хатун все орехи по одному сбросила в палату. Наконец хмель соскочил с Давида, и он сказал слуге:

– Возьми скатерть и принеси мне поесть. Но так, чтобы ни одна хлебная крошка на пол не упала, – бросать хлеб на пол грешно!

Хотел было слуга взять скатерть, но пахлеваны его остановили:

– Не трогай скатерть! Иди за едой.

– Что?.. – спросил Давид. – Скатерть должна идти за едой или же еда за скатертью?

Сдернул Давид скатерть и видит: перед каждым пахлеваном обнаженный меч.

– Что это значит?.. Зачем перед вами мечи?

– Это наши мечи.

– Ими хорошо в огороде землю копать! Дайте их сюда. Пахлеваны отдали Давиду мечи. Давид все мечи с одного разу об колено переломил, обломки отдал Гамтолу.

– Сложи-ка ты это в мой чувал, – сказал он. – Сталь добрая, я из нее моему коню подков наделаю.

Пахлеваны в ужасе выскочили из палаты.

– Иди сюда, Гамтол! – крикнул Давид. – Дом достался нам с тобой, а куры пусть во дворе гуляют.

Хандут-хатун между всеми женихами своими отличила Давида.

– Пригласи Давида ко мне, – велела она прислужнице. – А те пятьдесят пахлеванов пусть внизу пообедают.

Давид поднялся в покои Хандут, и как скоро увидел он ее – не мог удержаться: обнял и поцеловал в лоб. Но от этого поцелуя жар в нем не остыл, и он поцеловал ее в щеку. Но и тут не остыл в нем жар, и он поцеловал ее в губы.

Размахнулась Хандут-хатун – и бац Давида кулаком по лицу! У Давида кровь из носу хлынула.

– За что ты меня? – спросил Давид.

– За дело! – отвечала Хандут. – Мой отец не хуже твоего. Лев ли то, львица – всё лев. Когда ты поцеловал меня в лоб, я сказала себе:

«Это награда за то, что ему пришлось долго ехать ко мне». Но зачем ты поцеловал меня в губы? Царь Шапух и пахлеван Гамза сватов послали к моему отцу. Завтра они придут, тебя отстранят, меня увезут, да еще попрекать начнут, что с тобой, с репоедом сасунским, зналась.

При этих словах Давид разгневался, выбежал из покоев Хандут наружу и крикнул:

– Брат Гамтол! Выведи моего коня. Гамтол вывел Конька Джалали из конюшни.

Давид вскочил на коня и тронул поводья. В это время Хандут-хатун выбежала из дворца, коня за узду схватила.

– Давид, остановись! – крикнула она.

Давид вырвал узду у нее из рук и поскакал. Хандут со слезами пошла за ним и все умоляла его вернуться.

Но Давид не вернулся.

А Хандут все шла и шла, так долго шла, что туфельки у нее стоптались, разодрались, с ног соскочили. Тогда Хандут-хатун пошла за Давидом в одних чулках. Так долго шла, что и чулки у нее разодрались и слезли с ног. Тогда Хандут-хатун за Давидом пошла босиком. Так долго шла, что ноги себе поранила, из ран кровь текла и окрашивала в красный цвет колючки и камни.

А Давид все ехал, ехал и назад не оглядывался. Хандут-хатун наступала на следы от конских копыт – ямы вмиг наполнялись кровью. Хандут-хатун, ступая по земле окровавленными босыми ногами, шла за Давидом и звала его:

– Давид, остановись, ради Бога! Подожди меня! Обернись, взгляни на меня, только взгляни – и поезжай дальше!

Наконец Давид остановил коня, обернулся и увидел, что девушка бежит за ним босиком. «Вот так так! – подумал он. – Хандут-хатун отродясь босиком не ходила, а нынче босая бежит за мной и следы копыт моего коня окрашивает кровью…»

Подбежала Хандут-хатун и схватила коня за узду.

– Давид! – сказала она. – Не губи меня, не бери греха на душу! Ты видишь мои раны? Сжалься надо мною, вернись! Чудной ты, Давид! Ну за что ты на меня обиделся?

– Как же не обидеться! – воскликнул Давид. – Я за тобой прискакал из Сасуна. Такой долгий путь проехал ради тебя! Стоило мне тебя поцеловать – ты меня бац по лицу, аж кровь потекла. Всякий бы на моем месте обиделся.

– Давид, ненаглядный ты мой, не осуждай меня! – сказала Хандут-хатун. – Пятьдесят пахлеванов вот уже семь лет живут в моем доме, и никто из них еще не видел, какова я с лица. А ты только пришел, поздороваться не успел – полез целоваться, осрамил меня. Так нельзя! Я тебя позвала в мой покой для беседы. Мы бы друг дружку послушали, узнали друг друга, сблизились, обо всем договорились, а уж тогда…

Устыдился Давид.

– Хандут! Придумай мне любое наказание!.. – сказал он.

– Давид! – молвила Хандут-хатун. – Я дала себе слово: пока грудь моя дышит, я босиком пойду за тобой до Сасуна, до Мсыра, на край света!

Тут Давид подхватил девушку, посадил ее на коня, и воротились они в Капуткох.

Восточный царь Шапух послал письмо брату своему, царю западному, Бап-френки: