Колин Маккалоу - Падение титана, или Октябрьский конь

Пришедший в ужас Долабелла обнаружил, что в Сирии все повернулись против него, даже Антиохия закрыла ворота и объявила, что она на стороне Кассия, настоящего губернатора Сирии. Скрипя зубами, Долабелла отправился с предложением к старшинам портового города Лаодикея. Если Лаодикея окажет Долабелле помощь и даст убежище, он сделает этот город столицей Сирии, когда преподаст Кассию должный урок. Старшины незамедлительно согласились. Пока Долабелла укреплял Лаодикею, посланные им агенты пытались переманить к нему войска Кассия. Напрасный труд. Все солдаты были преданы Гаю Кассию, истинному герою. А кто таков Долабелла? Скандальный пьяница, который пытал римского губернатора и обезглавил его.

В апреле Кассий еще не знал об успехе Спинтера и других на море. Уверенный, что у Долабеллы скоро будут сотни боевых кораблей, Кассий послал доверенных лиц к царице Клеопатре с требованием отдать ему весь ее военный флот и все транспорты, которые нужны Кассию уже завтра. Клеопатра ответила отказом: в Египте засуха и чума, поэтому она не в таком положении, чтобы кому-либо помогать. Впрочем, ее кипрский регент послал корабли, а также финикийские Тир и Арад, но Кассию этого было мало, и он решил вторгнуться в Египет, чтобы показать любовнице Цезаря, что настоящий освободитель может и ей преподать хороший урок.

Долабелла, не сомневавшийся, что флот вскоре прибудет и что Марк Антоний пришлет из Италийской Галлии дополнительные войска, забаррикадировался в Лаодикее. Он не имел понятия, что Антоний теперь inimicus, а никакой не проконсул.

Лаодикея стояла на разбухшем конце напоминавшего луковицу мыса, соединенного с Сирией перешейком шириной в четыреста ярдов, что очень затрудняло осаду города. Легионы Долабеллы стояли лагерем внутри его стен, одна секция которых, пересекающая перешеек, была разрушена и снова возведена. К середине мая подошли несколько кораблей, их владельцы уверили Долабеллу, что основная армада движется следом.

Но на деле никто не знал, что предпринимает противоположная сторона, отчего, как ни странно, кампания в Сирии выглядела серией блестящих маневров, свидетельствовавших о большом воинском мастерстве командиров. Спинтер ушел в памфилийский город Перге, чтобы привезти Кассию деньги умершего Требония, а его коллеги Патиск, Секстилий Руф и Кассий Пармский продолжали преследовать флот Долабеллы, пытаясь прогнать его в дальние дали. Об этом и ведать не ведали ни Долабелла, ни Кассий, уже приведший часть своей армии к Лаодикее. Он стал строить на перешейке внушительный бастион, подступавший к оборонительной стене Долабеллы. Возведя его, Кассий поднял наверх артиллерию и принялся без перерыва обстреливать неприятельский лагерь.

К этому времени Кассий наконец обнаружил, что все мыслимые флоты у него под рукой. Кассий Пармский прибыл с флотилией квинкверем, разорвал цепь, перегораживающую вход в гавань Лаодикеи, вошел туда и утопил все стоявшие там на якоре корабли. Теперь блокада была полной. Снабжение Лаодикеи прекратилось.

Наступил голод, пришли болезни, но город держался до начала июля, потом дневная стража открыла ворота и впустила войско Кассия внутрь. Когда захватчики добрались до самой Лаодикеи, Публий Корнелий Долабелла уже покончил с собой.

Теперь Сирия принадлежала Кассию от границы Египта до реки Евфрат, за которой прятались парфяне, не понимавшие, что происходит, но знавшие, что вокруг везде Кассий, и потому не желавшие впутываться в его дела.

Поражаясь своей удаче, но уверенный, что она вполне заслужена им, Кассий написал обо всем в Рим и Бруту. Настроение у него было отличное, он чувствовал себя непобедимым. Он — лучше Цезаря. Да.

Теперь, однако, следовало найти деньги для продолжения предприятия, а это было нелегко сделать в провинции, обобранной сначала Метеллом Сципионом для Помпея Великого, а потом Цезарем — уже в наказание. Кассий использовал метод Цезаря, требуя от городов или округов те же суммы, что они платили Помпею, хотя отлично знал, что им не по силам столь непомерная дань. Убавив чуть позже размеры поборов, он тут же прослыл милосердным, умеренным человеком.

Будучи верными Цезарю, евреи пострадали больше всех. Кассий потребовал от них семьсот талантов золота, каковых не было во всей Иудее. Красс украл золото Большого храма Иерусалима, и с тех пор ни один римлянин не дал евреям шанса хоть что-либо накопить. Антипатр сделал все, что мог, разделив задачу поиска золота между своими сыновьями Фазилем и Иродом и неким Малихом, тайным сторонником фракции, ставящей своей целью избавить Иудею от царя Гиркана и его идумейского сикофанта Антипатра.

Из троих сборщиков Ирод поработал лучше всех. Он собрал сто талантов золота Кассию в Дамаске, показавшись губернатору покорным, приятным человеком. Кассий хорошо помнил его по дням своего прежнего губернаторства в Сирии. Будучи совсем юным, Ирод производил впечатление и тогда, но теперь Кассий вторично был поражен, глядя, каким оборотистым и разумным стал некрасивый некогда паренек. Ему понравился этот хитрец-идумей, которому не было суждено стать еврейским царем, ибо мать его не являлась еврейкой. Жаль, подумал Кассий. Ирод выглядит ярым сторонником римского присутствия на Востоке. В роли царя он привил бы свою лояльность евреям. А почему бы и нет? Рим Иудее приятней, чем перспектива рабства под пятой парфян.

Два других сборщика золота не были так удачливы. Антипатр, правда, постарался, чтобы вклад Фазиля выглядел повесомее, но Малих собрал очень мало, потому что решил ничего не давать римлянам. Желая показать, насколько он строг с нерадивыми данниками, Кассий вызвал Малиха в Дамаск и приговорил его к смерти. Антипатр поторопился принести еще сто талантов, умоляя Кассия отменить приговор. Смягчившийся Кассий помиловал Малиха, которого Антипатр увез обратно в Иерусалим, не зная, что удел мученика был тому более мил.

Некоторые общины, такие как Гомфа, Лаодикея, Эммаус и Тамна, были разграблены, их сровняли с землей, а людей послали на рынки рабов в Антиохию и Сидон.

Все это означало, что Кассию теперь пришло время вплотную задуматься о вторжении в Египет. Не только затем, чтобы наказать его царицу, но еще и потому, что о Египте говорили как о самой богатой стране в мире, кроме, может быть, Парфянского царства. В Египте, решил Кассий, он найдет достаточно денег, чтобы править Римом. Брут? Брут не помеха, он может возглавить его бюрократию. Кассий больше не верил в дело республиканцев, он считал, что оно теперь мертвее, чем Цезарь. Риму нужен царь, и им станет он, Гай Кассий Лонгин.

Потом пришло письмо от Брута.

Ужасные новости, Кассий. Я посылаю это письмо срочной почтой в надежде, что ты получишь его прежде, чем отбудешь в Египет. Ибо теперь это не на руку нам.